)
Во-вторых, мне было нужно проверить границы своих возможностей.
А что? До сортира же сам хожу уже, вот и выезд выдержу. Ну что
сказать? Выдержал. Хотя и едва-едва. Вот, вроде, ничего особого и
не делал. Дойти до машины, да там на месте еще чуток пройти. А
потом, все то же самое в обратном порядке. А такое ощущение, что я
марафон пробежал. Когда вернулся - весь мокрый был, хоть
выжимай.
В-третьих, проверить чему Эльба научилась в вождении авто. Ну
что, прогресс есть. Он очевиден. С нуля же начинала. А теперь
управляет не хуже чем Даня в начале нашего знакомства. Нормально.
Побольше практики и будет летать.
Ну и, в-четвертых, действительно восстановить справедливость с
этой тушенкой. Это действительно его запасы. Это мы живем. считай,
одной маленькой коммуной. Да и то... Рыжики отдельно, Даня-Аня
отдельно, Таня с детьми отдельно... И у каждого же есть свой
небольшой запасец продуктов. И я же на него не претендую! Хоть и
подкармливаю их по вечерам со своего большого запаса.
Частная собственность будет всегда. Пещерный коммунизм возможен
только в самых малых группах. Типа доисторического племени. И со
временем он все равно отмирает. Это самая низшая ступень развития.
А я очень не хочу падать на самое дно. Повыше бы где-нибудь
зацепиться. Так что частную собственность надо привечать. Как и
торговлю. Хотя бы банальную меновую.
Ну и, наконец, в-пятых, это банальная демонстрация флага, так
сказать. Я должен был показаться Толстому.
Продемонстрировать, что жив и относительно здоров. Что раны мои не
так серьезны, как он думает. Вот даже заявился восстановить
справедливость.
Я ничего и не говорил. Все мои силы уходили на то чтоб стоять,
не особо шатаясь. Ладно, хоть ноги целые. А калечные руки я,
по-наполеоновски, скрестил на груди. Так и левую не видно, что она
чуть ли не плетью болтается, и палец на правой спрятан.
У Толстого была распухшая верхняя губа. Экая слива. Заметив это
я чуть ли не с яростью повернулся к Эльбе, сверля ее взглядом. И та
смутившись сдалась. И уже без сопротивление произнесла необходимое.
Даже больше. Она извинилась! И, хотя, извинялась она перед
Толстым, я прекрасно понял, что на самом деле она просит прощения у
меня. Коротко кивнув ей, я вывалился наружу. Скорее в машину. Сил
больше нет. Похоже опять температура подскочила. Скорее вернуться
бы и прилечь.