Центральная столичная площадь.
Прошлая жизнь.
Этого дня я
ждал очень долго — он должен был стать рубежом, началом моей новой
жизни. В столице — всего лишь третий раз за последние двадцать лет
— знаменитый боевой мастер Анаксагорас набирал себе учеников. Хотя…
“ученики” — это громко сказано. Пять лет назад он не выбрал вообще
никого, а семнадцать — только одного талантливого
счастливчика.
Для меня это
был первый и единственный шанс, потому что на следующий день я бы
отправился на медные рудники. Лет через пять там бы и сгинул. Семье
было тяжело прокормить лишний рот, поэтому отец решил избавиться от
меня — весьма выгодно продал, за целых три золотых
монеты.
Казалось бы,
всё решено. Однако я уже несколько лет вынашивал план, как
выбраться из той выгребной ямы, в которой жил. Я мечтал о деньгах,
славе и уважении, но для начала хотелось бы выжить. В свои десять
лет я уже понимал, что моя семья считается общественным отбросом.
Если мы встречали дворян, то они презрительно морщили носы, словно
кто-то насрал прямо перед ними.
О да, я хотел
быть сильным! И как только услышал о мастере Анаксагорасе, сразу же
понял — во что бы то ни стало попаду на отборочный тур! И
наплевать, что туда пускают только с шестнадцати лет.
Так что на
центральную площадь столицы я вышел с утра пораньше и всё равно в
очереди был далеко не первым — передо мной уже выстроилось человек
сорок. Но это было даже мне на руку — в толпе мой возраст не
привлекал так много внимания, как мог бы.
В полдень на
высокий деревянный помост в центре площади вышел глашатай и
громогласно объявил:
—
Приветствуйте непобедимого Анаксагораса!
Народ яростно
взревел, но тут же замолк и отхлынул, стоило Анаксагорасу —
крепкому невысокому мужчине с чёрными, как вороново крыло, глазами
и волосами — выйти на помост и три раза хлопнуть. Жестом он
освободил пространство перед собою и приказал:
—
Начинайте.
Потянулись
долгие и опасные испытания. В основном это были сражения на мечах
или копьях — шестнадцатилетки дрались с воинами, которых привёл
великий мастер. И детям спуску не давали, одному бедолаге отрубили
руку, другому — разрезали глаз. Анаксагорас наблюдал за сражениями
с абсолютно равнодушным лицом.
Когда
наступила моя очередь и я вышел на середину открытого пространства,
все зрители рассмеялись. Некоторые из них добродушно надо мной
подшучивали, другие — злобно издевались. Никто не верил, что
великий мастер разрешит мне пройти отборочный тур. Но он лишь всё
так же безразлично кивнул и движением ладони велел одному из воинов
выйти ко мне.