— Не жалеть,
— произнёс он, смерил меня взглядом и, отвернувшись, небрежно
бросил: — Никто не обвинит великого Анаксагораса, что он проводит
свои испытания нечестно.
Единственное
оружие, что у меня было, — здоровенная самодельная дубина. Сюда все
приходили со своим, мечи здесь не выдавали. Я едва-едва смог
поднять эту дубину — отпарировал лёгкий удар воина, и острое лезвие
его меча располовинило мою жалкую деревяшку. Толпа восторженно
завизжала, им было наплевать, что вот-вот прикончат десятилетнего
пацана. Я стиснул зубы и бросился на ноги воина, пытаясь его
повалить, но он только расхохотался и оттолкнул меня в
сторону.
Очевидно, он
не собирался драться всерьёз, однако это не входило в планы
Анаксагораса. Он явно желал, чтобы каждая схватка была доведена до
логического завершения. Без разницы — ранение это или смерть.
Конечно, ещё я мог сдаться и взмолить о пощаде, но… Нет. Мне было
десять лет, и я был в отчаянии, не желая работать в шахтах. Лучше
уж умереть прямо здесь!
— Прочь, —
велел Анаксагорас веселящемуся воину и указал на другого, произнёс
лишь одно слово: — Ты.
Второй воин
был настроен серьёзно, его не смущало, что в противники ему дали
десятилетнего мальчишку. От его первых ударов я чудом увернулся,
понимая — бьёт он наверняка, чтобы точно нанести смертельный удар.
И то, что я уклонился от атаки, его только разозлило, он попёр на
меня, как бык — на красную тряпку, и замахнулся мечом, целясь в
сердце. Анаксагорас следил за сражением всё так же равнодушно и
останавливать его не собирался.
Я попытался
вновь уйти вбок кувырком, и мне почти это удалось — меч вонзился в
землю, всего в паре сантиметров от моей ноги, и вот, когда уже
казалось, что я вот-вот перекачусь на противоположный край
площадки, мне в живот прилетела окованная в железные латы нога. Я
услышал треск своих рёбер и рухнул перед воином, свернувшись
калачиком. Воин покосился на великого мастера, но Анаксагорас не
пошевелился, и тогда он воткнул меч мне в глотку.
Толпа яростно
взревела, пока я захлёбывался собственной кровью. Но неубиваемое
желание жить поднималось в моей груди — наравне с возмущением.
Неужели я сдохну вот так, как собака — под смех и крики любопытных
зевак?!
И в этот
момент из моего разрезанного горла ударила очередная струйка крови,
горячие брызги залили глаза, а потом… Потом кровь внезапно
превратилась в чёрный туман и разделилась на несколько щупалец —
одно залечило рану на шее, а второе — выстрелило в моего
противника, пробило его насквозь, несколько раз провернулось и
выпотрошило.