— А через
пару недель ты растратишь вознаграждение и тебе захочется славы.
Знаю я вас, высокомерных сопляков.
— Вам
придётся поверить мне на слово.
В камере
повисла тишина. Я буквально видел, как в голове следователя
крутятся колёсики. Наконец, он сказал:
—
Договорились.
Пока я
практиковался в эпистолярном жанре, следователь вышел и вернулся с
сидровцем-Кабановым. Тот был в ярости, хоть и пытался скрыть
эмоции. Он уставился на меня с дикой ненавистью, вытащил из
нагрудного кармана красный драгоценный камень и грохнул им об
стол.
— Подавись! —
рявкнул он и вылетел вон.
— И на
управление гневом его запишите, — хмыкнул я, заканчивая письмо. —
Где мои деньги и зелёнка?
— Вот, держи,
— следователь протянул мне толстую пачку наличных и кусок зелёной
слизи. Хотя нет, она скорее походила на слайм — была приятной на
ощупь, не липла к коже и моментально меняла форму, стоило её только
пожмакать. — Мы с тобой в расчёте. И надеюсь, больше не
встретимся.
—
Взаимно.
С довольной
улыбкой я вышел из отделения “СиДР” №12 и направился в Московский
государственный архив.
В Московский государственный архив я
пришёл, чтобы восстановить документы и прояснить некоторые вопросы.
К сожалению, Крабогном не смог отыскать у Раковых мой школьный
аттестат, а получить его нотариально заверенную копию я мог либо по
почте — что довольно долго, либо явившись лично в Московский архив.
Плюс в голове крутились слова следователя о нарушенных
обязательствах — он, конечно, говорил о магическом образовании,
однако стоило бы уточнить об обязательствах Рода
Ломоносовых.
В пятиэтажном здании было несколько
организаций и ни одного указателя. Респешн стоял пустой, за десять
минут ожидания я не заметил ни признака жизни. Поэтому пришлось
прокладывать маршрут с помощью таких же посетителей, как и я. В
конце концов мне повезло и милая девушка провела меня до высоких
обшарпанных дверей с табличкой “Архив”. Внутри витал запах пыли и
плесени — потолки были рыжеватыми, их явно затапливало дождём из-за
прохудившейся крыши. Небольшой пятачок был отведён для четырёх
столов, а всё остальное пространство было занято высоченными
железными полками.
Вдоль рядов сновала седая старушка в
цветастом платке, пересчитывала папки, сверяла их количество с
записями в своём блокноте. Заметив меня, она расплылась в
счастливой улыбке и распахнула объятия: