Взлёт по карьерной лестнице был невиданным, и Лаваиль-Дар, помня
о совсем недавнем бедственном положении как рода, так и себя
самого, относился к своему благодетелю с благоговением и
почтением.
Одно было плохо, работу свою юный коронер категорически не
любил.
Тут дело было в том, что Лаваиль-Дар больше всего на свете
предпочитал всему прочему песни и поэзию. Он был творческий юноша,
который с самого раннего детства тяготел к рифме. Для него не было
реальности, её заменяли звуки и складывающиеся буквы, которые, в
свою очередь, магическим образом преобразовывались в слова, фразы,
предложения.
Он искал звучание и гармонию, рифму, слог. Пытался работать в
разных стопах стихосложения, таких как хорей, амфибрахий, анапест,
дактиль и даже ямб. Он летал в эмпириях. Ему не нужно было оружие,
ведь оружием для него было слово. Ему не нужны были преступники и
стражники, правые и виноватые. Ему нужна была лишь муза. И именно
она была истинной страстью, целью и самым главным судьёй его
творчества.
Новая должность очень тяготила аристократа. Он не знал, куда от
неё деваться.
Да, хорошее и даже очень хорошее жалование. Да, свой двухэтажный
особняк, в котором только спален было четыре штуки. Да, карета,
слуги, смотрящие начальству в рот подчинённые. Всё это – да! Но в
то же время всё это – нет! Ну, не лежала душа юноши к судейскому
делу. Не хотел он забивать себе голову всякой ерундой. Не желал ни
казнить, ни миловать. Да и вообще не желал принимать хоть какое-то
участие в жизни упорядоченного общества!
А желал он одного – писать стихи и быть бардом-менестрелем! Да,
он желал воплотить два различных начала в одно. И именно поэтому
каждую ночь, возвращаясь из таверн и кабаков, он распевал песни и
читал стихи на все лады и на всю округу. Душа просила праздника и
душа праздник получала!
Вот и сейчас, сидя за столом и подальше отодвинув рапорт о
поимке на рынке разбойника-воришки четырнадцатого уровня, он, в
задумчивости покусывая гусиное перо, пытался мобилизовать все
внутренние ресурсы и таки суметь придумать ёмкую и всеобъемлющую
рифму.
Он работал, он думал, он сочинял, он разрабатывал, невзирая ни
на какие трудности, болезни, хандру и дела, он ежедневно хотя бы на
немного старался увеличить свой навык мастерства стихосложения.
И нужно сказать, упорство дало свои результаты, ведь не зря же в
народе говорят: «терпение и труд всё перетрут!»