— Все? — спросил богатырь в посеченном остроконечном шлеме и
кольчужном доспехе с помятыми наплечниками — не сдавали славяне
свои города без боя.
— Нет. Еще должен быть вторак, Истислав, — холоп, кланяясь воину
и стоявшему рядом с ним ромею, махнул рукой вдоль улицы.
— Найти! — бросил витязь своим воям. — Род Велислава должен
пресечься.
Истик опрометью рванул по задворкам, гибкий и быстрый, как кошка
— попробуй, поймай, если сможешь...
— Стой! — завопили десяток глоток, и топот десятка ног сзади
Истика лишь подстегнул его бежать со всех ног. Благо город свой он
знал вдоль и поперек, чего нельзя было сказать о его
преследователях.
Суздаль восстал, когда старая чадь, свободные общинники, набив
свои амбары зерном, отказалась продавать его городским. Город
преследовали неурожаи несколько лет подряд, народ голодал. И народ
восстал против новых порядков...
Истик бежал долго, насколько мог. Выскочив за городскую стену,
он немного отдышался на лугу, посекундно замирая, заслышав
посторонний шум. Хотя сейчас было не разобрать — столько шума и
криков доносилось из города, что становилось не просто страшно, а
очень страшно, а в ушах стоял крик матери, Жданы, и сестренки,
Цветаны, заживо сгорающих в избе, брошенных в пламя воями.
Княжеское войско, взявшее восставший город, вело себя, как на
оккупированной вражеской территории. Всех тех, кто был из известных
родов, ждала неминуемая и мучительная смерть. И его тоже, как сына
одного из витязей, Велислава, который принял смерть в бою, за свою
землю и веру против войска княжеского.
Истик, переведя дух, побежал дальше. А куда, собственно,
бежать-то? Куда податься семилетнему пацану, не знающего никого,
кроме родителей и немногочисленных родичей, и тех, скорее всего,
предатых лютой смерти?
Пойду в лес, и будь что будет, подумал Истик. Лето еще как-то
можно на природе пережить, не все пришлым на наших землях
оставаться, к зиме придется вернуться в город. А пока...
До леса он не дошел чуть-чуть. Сзади раздался топот копыт, и
Истик обернулся. Тот самый витязь, который сжег его семью в городе,
тот самый, который сказал, что его род должен прерваться, во весь
опор скакал ему наперерез, отрезая путь к такому близкому и теперь
единственно желанному лесу. К спасению. Истик припустил со всех
ног, стараясь успеть бытрее витязя, заранее чувствуя, что это
тщетно — коня не обгонишь. Да что же ты привязался, зло подумал он
на ходу, кровник рода, что ли?