В общем, дело кончилось опечатыванием аппаратуры и приставлением
в лабораторию одного из волхвенков Доброславского. Теперь весь
теоретический отдел «Древа» в холодном поту делился с Особым
отделом всеми своими наработками. А папе вынесли особое
предостережение от местной конторы, чтобы он не занимался подобными
делами. Иначе будет большой ай-яй-яй с предоставлением места на
каторге. Не посмеют? Еще как. Тут же непосредственная угроза
существованию мира — по крайней мере так будет проведено через
Русскую Правду для вынесения приговора. С волхвами, как я уже
говорил, шутки плохи.
Папа ходил мрачнее ночи и рычал на всех, кто пытался к нему
сунуться. Еще бы, так вложиться в перспективные исследования,
набрать команду, построить экспериментальную и вполне рабочую
установку — и получить удар под дых на взлете! Я подозревал, что
тут у Доброславского возник зуб именно на меня и он решил
оторваться на мне опосредованно, через клан. Тем более он передал
мне через отца привет, и сказал, что всегда рад меня видеть. Я вот
только не рад, но это никого не касается.
И, наконец-то, вернувшись из полуразгромленной стараниями ОКЖ
лаборатории, папа вызвал меня к себе в кабинет.
— Садись, — сказал он, махнув рукой на кресло.
Я послушно плюхнулся на сиденье, и приготовился внимать. Точнее,
сделал вид.
— Тобой очень сильно интересуется Доброславский.
— Это не новость, — хмыкнул я. — Он меня и допрашивал по
инциденту на дороге. Влюбился, наверное.
— Это тебе, — папа бросил на колени запечатанный конверт. —
Просил передать.
Я взял конверт двумя пальчиками, как что-то вонючее и
грязное.
— Больше он ничего не велел передать?
— Я сказал «просил», а не «велел». Еще какой-то князек будет мне
повелевать! — рыкнул отец.
Достали его волхвы окончательно. На нервах весь, мятый,
осунувшийся... Жалко. Я распечатал конверт прямо здесь — посмотрим,
что пишут.
«Милостивый государь! Не соблаговолите ли вы...» и прочее, и
прочее высоким деловым штилем. Короче, это было приглашение
Доброславского к встрече в управе ОКЖ, больше похожее на повестку.
Или у них здесь канцелярит такой, что заставляет судорожно взять
под козырек и с вещами явиться в тюрьму?
— Что пишет? — спросил папа.
— Приглашает на свидание. Вроде как деловое, — я дал ему
письмо.
— Надеюсь, что так. Поедешь?