Он
развернулся, взмахнув длинными полами черного пальто, и широким
шагом устремился прочь от моего несостоявшейся могилы.
А
я, прежде чем пойти следом, сделал еще одну вещь, которую собирался
сделать сразу после того, как призвал к себе кинжал.
Согнул безымянный и средний пальцы, вдавил
ногти в ладонь и представил, как из них вырастают голубые иглы, как
они соприкасаются с мановодами, прокалывают их и начинают
вздрагивать в такт толчкам потоков маны в моем
организме.
Но
ничего не произошло.
Я
не почувствовал маны.
Тут же повторил на другой руке — и опять
ничего! Значит, мне не показалось. Значит, ощущение, что я чего-то
лишился, преследовавшее меня с того самого момента, как я пришел в
себя, не было наваждением.
Помимо кинжала я потерял еще и
магию...
— Прошу в машину.
Доктор распахнул передо мной одну из дверей
железного агрегата на четырех маленьких колесах.
Внутри стояли кресла, а значит это что-то
вроде кареты, только без лошадей.
«Машина»...
Надо запомнить.
Я
сел в неожиданно мягкое кожаное кресло, в стыках швов тут же
появились крошечные лужицы натекшей с меня воды — как-никак я был
насквозь мокрый.
Может, меня это и не волновало, и не
беспокоило, поскольку было сущей мелочью, особенно на фоне всего
остального, но самого факта промокания это не отменяло.
Впрочем, дискомфорт длился не очень долго —
сев на соседнее кресло, доктор чем-то пощелкал, что-то покрутил, и
буквально через несколько секунд я почувствовал, как сиденье под
задницей нагревается, а по ногам начинает приятно дуть теплым
ветром.
А
неплохо.
Сам доктор снял пальто и шляпу, прежде чем
сесть на свое место, и остался абсолютно сухим — видимо, они
отлично его защищали, в отличие от моей плохонькой
одёжки.
Под пальто у доктора скрывалась белая рубашка
с длинными рукавами, поверх которой он носил серую жилетку со
множеством карманов, и строгие серые брюки с такими стрелками,
будто штанинами доктор собирался резать само
пространство.
Волосы Громова, доселе спрятанные под шляпой,
оказались короткими и седыми, бросались в глаза высокие залысины и
глубокие межбровные морщины. Короче говоря, налицо облик такого
себе серьезного человека, серьезность которого начинается аж прямо
с внешнего вида.
Доктор снова что-то сделал — и наша повозка
под мягкое, едва слышное урчание, тронулась с места и покатилась
вперед, а я прилип к боковому окну, рассматривая округу.