Вопрос, как всегда банальный. Если ты такой умный, почему не
богатый? Я заключил пари. Что увеличу доход в пять раз за
полгода.
Потом пришел домой. Долго думал. И в итоге нашел выход. Если бы
моя лаборатория заключила контракт с фабрикой, я бы выиграл
пари.
Правда, Колкин отнесся к инициативе прохладно. Почему не
понравилось?
Полагаю, что другие лаборатории нашего института тогда устроили
бы бунт. И тоже захотели бы заняться обслуживанием бизнеса. А
Колкин не хотел разброда.
Еще это могло повлиять на финансы. На гранты из бюджета.
Тридцать процентов из которых директор себе присваивал. Я это давно
вычислил.
— Этот вопрос мы вряд ли решим так быстро, — по лицу директора
мелькнула брезгливая гримаса. Легкая, едва заметная. Знак
неприязни. Потом он снова улыбнулся. — Не думаю, что это
поможет.
Ага, все ясно. Это уже персональная подстава. Копает под
меня.
Дело в то, что я не всегда удобный. Имею собственное мнение. И в
сфере науки. И в сфере финансов. И в деле управления институтом.
Короче, во всем. Еще и на язык несдержанный. Саркастичный и
насмешливый.
— Ясно, босс, — я кивнул. — Все ясно. Огромное спасибо за
«поддержку». Я знаю, вы боролись за меня. Как лев.
Ага, скорее наоборот. Как только прозвучали предложения по
сокращению, наверняка сунул мою лабораторию первой. Под гильотину.
И вот результат.
Колкин опять улыбнулся. Очень криво. Пожелал удачи. Пообещал,
что обязательно что-нибудь придумает. И выпроводил меня из
кабинета.
Мой помощник сидел в кабинете. Бездумно смотрел новости. На
экране компьютера.
— Власти Чили применили спецназ в коммуне Эрсилья, на севере
области Араукания, — ведущая зачитала очередные новости. — После
того, как индейцы народа мапуче, известные, как арауканы, в
очередной раз устроили протесты. Около четырех сотен человек
перекрыли дорогу во имя так называемой акции сопротивления, свободы
и автономии народов. Спецназ власти усилили войсковыми соединениями
и БТР.
Угу, вот кто, наверное, нуждается в моих услугах. Этому
институту и этому городу биохимия нахер не сдалась. А вот индейцам
можно было бы помочь.
— Ну что, у меня две новости, — сказал я. — Плохая и еще хуже. С
какой начать?
Можайлов покачал головой. Только сейчас я обратил внимание.
Сидит унылый, голову повесил. На все наплевать. Тоже плохие
новости, значит.