— Эге, чего это ты? — спросил я. — Опять с Маришкой
поцапались?
Теперь Можайлов кивнул. Тоже уныло.
— Разводимся, — обреченно прошептал он. — Уходит. Навсегда.
Мда уж. Сегодня день веселья.
— Ну и что, — бодро ответил я. — Зато теперь носки не надо
собирать. И в приставку можешь играть. Днями и ночами.
Бесполезно. Мир Можайлова обрушился. То он постоянно жаловался
на жену. А теперь чуть с ума не сошел.
Теперь все понятно. Вот почему произошел взрыв.
Детонация сосуда со смесью перманганата калия и соляной кислоты.
Там на дне образовалась сухая соль. И после нагрева бахнуло. Сосуд
был огромный.
А я ведь предупреждал Можайлова. Видимо, он из-за сердечной
травмы не проверил. И вот тебе результаты.
Ну, а сейчас все эти воспоминания тоже потускнели. Быстро
исчезли. Крики Можайлова тоже удалились.
Такое впечатление, будто я унесся куда-то ввысь. В черную трубу.
Без света. Без звуков.
И все пропало.
***
Ан нет. Оказывается, не все.
Вскоре темнота отступила. В глаза ударил свет. Лучи света.
Я все еще лежал с опущенными веками. Наверное, это операционный
светильник. Тот самый, который врубают в лицо. Во время операции. А
со мной, наверное, проводят реанимацию.
Только почему вместо голосов врачей и гудения ламп я слышу вдали
пронзительный крик какой-то зверюги?
Похож на поросячий. А потом вдруг становится, как плач. Ого,
подождите, я же слышал. Давно, в молодости. Когда ездил в
экспедицию в Южную Америку. Это же броненосец.
— Эй, мачи Гуири, — кто-то тронул меня за плечо. — Что говорят
духи? Будет ли покровительствовать Нгенечен нашей вылазке? Не
прогневался ли Пильян?
Так, я не понял. Что за шуточки? Я все еще силился открыть
глаза. Но уже чувствовал, что лежу на земле. А не на операционном
столе.
Свежий ветерок задувает тело. Мое обнаженное тело. Я чувствую
запахи. Трав, леса, деревьев. Близкой воды.
Я что, нахожусь на улице? Где-то за городом? Что тут
творится?
— Ты как, мачи Гуири? — кто-то опять осторожно трясет меня. — Ты
жив?
А язык, кстати, другой. Не мой родной. Но, тем не менее, я его
понимаю. Странное чувство. Двойственное.
Боли в теле нет. Во рту пересохло. Голова горит. Во рту пена. И
руки иногда подергиваются.
Наконец, я смог разлепить веки. Поднял голову. Огляделся.
Ничего себе. Вот это поворот. Я валяюсь в лесу. Причем не в
нашем, северного полушария. Никаких дубов и сосен.