– Штраф давай!
– Да какой штраф-то?
– Пятьдесят рублей! – без акцента выговорил своими шлёпанками-губами лягушонок.
– Да вы в своём уме? – возмутилась я. Я уже знала, что сутки пребывания в гостинице для журналистов, где мы должны были остановиться с дочерью, будут обходиться мне в шестнадцать рублей за человека, а тут на-те вам пожалуйста! Вынь да положь ни за что оплату гостиницы аж почти за двое суток!
– Давай пятьдесят рублей! – настаивал хлипкий лягушонок.
«Да пошёл ты!» – подумала я и обратилась к шофёру: «Этот человек, плохо говорящий по-русски, действительно контролёр?»
Шофёр пожал плечами и, всем видом давая знать, что не намерен вмешиваться в «процесс», продолжил разгон.
– Эй! – крикнул кому-то лягушонок, – айда сюда! Он не даёт пятьдесят рублей! – кричал он, тыкая в меня указательным пальцем.
Тут, как из ларца, подскочили двое бритых амбалов, которые одним движением руки могли бы придушить не только этого лягушонка, но и меня в придачу. Я и рта не успела открыть, как оказалась в их крепких ручонках.
– Пройдёмте в опорный пункт милиции! Там разберёмся, что к чему, – почти галантно заявил мне один бритоголовый. – Притормози! – приказал он шофёру.
Тот молча и послушно убавил скорость…
– Какой пункт милиции среди полей? – удивилась я…
Ответа я не успела услышать. Просто оказалась посреди дороги под нежным питерским солнцем в компании трёх «контроилов», которые уверенно повели меня к посадкам вдоль дороги…
Тут-то я и ощутила кожей весь ужас произошедшего. Дочь осталась одна в автобусе. Деньги, пришитые к белью жгли солнечное сплетение.
Я поняла, что в следующую минуту я потеряю не только пятьдесят рублей, определяемых как штраф, но и гораздо больше. То есть, всё, что у меня есть Это и будет штрафом за не умение дать должную и своевременную оценку возникшим обстоятельствам. И хорошо, если к тем деньгам, что зашиты в карманчик из носового платка, не прибавится и моя жизнь…
Автобус снова сорвался с места и удалился, как моя последняя надежда на лучший, даже если он сто раз несправедливый, выход из ситуации…
Кошмар! Хорошо, что я успела себе это представить раньше, чем оказалась вне автобуса!
– Так! Всё… Я всё поняла… Будет вам штраф! – сказала я нарочито громко, когда амбалы приблизились ко мне и уже взяли меня под локотки. Я демонстративно открыла сумочку, достала кошелёк, открыла его так, чтобы они видели, что ни в сумочке, ни в кошельке у меня нет денег, ради которых меня стоило бы тащить в «опорный пункт милиции». Я достала из тощенького кошелька сто рублей. Пятидесятирублёвок не было, к сожалению.