Мария с двумя дочерьми получила похоронку холодной ранней весной. Медленно таял снег в тот год. Медленно текли горькие слезы по щекам. Все смешалось в душе молодой женщины, вопросы, обрывки каких-то предвоенных воспоминаний, картины из ее безоблачного детства. Мысли проносились в голове вихрем, таким же, как мчался когда-то, очень давно, табун отцовских породистых скакунов в «цареве городище» Кургане, откуда бежали они, распродав все свое имущество, чтобы скрыться от раскулачивания.
Все ее нынешнее положение усугублялось еще и тем, что она после гибели мужа осталась жить в его семье, как было положено по сельским законам. К тому же, отца ее все-таки арестовали и сослали куда-то к самому черту на кулички, в Пермь, на долгие годы, включая и военные. Мать вскоре после ареста отца заболела и умерла, оставив на попечение старших братьев несколько младших детей, включая и четырнадцатилетнюю Машу. Самого младшего брата Ваню, которому не исполнилось еще и года, сама Маша отнесла в приют и, положив на крыльцо, долго стояла за углом соседнего дома, наблюдая за тем, как скоро его обнаружат и заберут.
Все, что окружало Машу в новой семье, было для нее чуждо. Оставшись без поддержки родителей, она тяжело переживала разницу в устоях этих двух, таких непохожих друг на друга, семей. Ее гонористый, подчас несгибаемый характер, не позволил ей приспособиться к новым жизненным условиям. Ей все время казалось, да и не казалось это вовсе, что ее заставляют выполнять подчас самую черную работу. Свекор и деверь, не призванный в армию из-за своей врожденной глухонемоты, тем сильнее старались подавить горделивый характер невестки, чем сильнее она не хотела подчиняться. Каплей, переполнившей чашу ее терпения, стали домогательства деверя. Надо же, глухонемой, а туда же! А как вы думаете, силушки-то нерастраченной сколько, огого!
Спасительной соломинкой или спасательным кругом, если хотите, стал для Марии тот самый Свирин Михаил, мужчина обеспеченный и образованный. Окружавшие ее «мужланы» ни в какое сравнение не шли с обходительным интеллигентом. И, недолго думая, она клюнула на эту удочку. Самое главное, что так поступила бы и любая другая из нашего женского рода-племени, оставшись в подобном положении. Свирин быстро уговорил Машу оставить семью мужа, принял ее с девочками, стал заботиться о них. Тем более что к этому времени считал свою семью погибшей. Сказать, что Маша полюбила его, было бы неправдой. Скорее, это было чувство глубокой признательности, уважения к взрослому солидному мужчине. Ведь она, по сути дела, так и осталась девчонкой, еще совершенно неприспособленной к жизни. После войны у них родилась дочь. Девочка получила имя Любовь.