Я пробыл дома всего несколько дней, повидался со всеми, кого хотел увидеть. А перед отъездом родители устроили мне, как и полагается, проводины: нажарили-напарили всего и накрыли длинный стол, за которым собрались десятка два моих друзей и родственников – большего числа гостей наша скромная хата просто не разместила бы.
В общем, все остались довольны – и я, и гости, и родители – тем, что все остались довольны. Правда, мама моя весь вечер нет-нет, да всплакнет, глядя на меня. Я даже начал смущаться – ну как же, я же мужик, без пяти минут защитник Родины, а по мне слезы льют, и все это видят.
Не оставила мама свое мокрое дело и наутро, когда меня отвезли в райцентр, откуда я должен был уехать на автобусе до Омска, а затем поездом до Урала. Наконец, пожав всем руки и неловко ткнувшись губами в мокрую от слез мамину щеку, я с облегчением забрался в автобус, еще успел помахать провожающим меня односельчанам и поехал.
А перед глазами все еще стояла плачущая мама, и я был сердит на нее: ну, что она опять устроила мне при всех, как какому-нибудь маменькиному сыночку, а? Я вон, сам в семнадцать лет уехал на Урал, у меня уже больше года трудового стажа, в армию вот берут, значит – не задохлик какой, а она все рыдает. Ну, что это такое, ей-Богу?!.
Но вскоре я уже сидел в вагоне своего поезда, пытался заигрывать с молодой и симпатичной проводницей и напрочь забыл обо всем, что было со мной и вокруг меня до этого. Молодость, что с неё взять?
А всего через четыре дня, когда я уже вечером следующего дня должен был отправиться на вокзал, где группу призывников должны были посадить в поезд на Свердловск работники военкомата, ко мне в комнату (койко-место в общаге я еще не сдал) поднялась с первого этажа недовольная вахтерша и сказала, чтобы я шел к телефону.
– А кто звонит-то? – с недоумением спросил я – за весь год проживания в общаге мне сюда звонили всего пару раз, и это для меня в известной степени было событием.
– Твои родичи, – пробурчала тетя Глаша. – Иди уже, и долго телефон мне не занимай!
Я спустился к вахте, взял лежащую на столе трубку и солидно сказал:
– Слушаю вас!
– Сыночек мой, это я… – сказала трубка маминым голосом, и я чуть не уронил ее на пол.
– Мама, ты откуда звонишь, из деревни, что ли? Откуда номер общаги у тебя? – сбивчиво забормотал я.