– Я дам тебе восемь долларов, Пит, – заявил он наконец. – И еще четыре доллара, если сумею продать до конца месяца.
– Позвольте… – проговорил молодой посетитель. В его голосе послышались сердитые нотки. Но договорить он не успел. В углу раздался скрипучий кашель. То, что гость часовой мастерской принял по невнимательности за брошенное в кресло старое пальто, пришло в движение.
– Эти часы стоят больше двух сотен, Фергюс. Добавь-ка еще линзу к тем, что висят у тебя на глазу, – и, может быть, сумеешь разглядеть свою совесть. Я без очков ее уж и не вижу.
Из-за поднятого воротника пальто показался длинный нос и один глаз, слезящийся и красный. Старик выбрался из кресла и, шаркая ботинками, подошел к часовщику. Положил узловатую руку на часы.
– Я лучше продам их Картеру за одиннадцать. Он хотя бы будет носить их в жилетном кармане и форсить перед дамочками, а не бросит пылиться в ящик со скрепками.
Старик, не обращая внимания на слабый протест часовщика, сгреб корявой пятерней со стола часы и пошаркал к двери, ловко ухватив с вешалки у входа запыленный потертый цилиндр.
– Что вы хотели, господин? Часики починить? – обратился Фергюс к посетителю, который словно завороженный смотрел в спину старику.
– Извините… Стойте. Мистер… Питер. Я хотел бы посмотреть ваши часы…
Старик обернулся. Его взгляд неожиданно сделался ясным. В нем сверкал сарказм. Он оглядел молодого человека с головы до ног и, что-то решив для себя, продолжил путь.
– Старый Пит! – окликнул его Фергюс громко. – Этот господин хочет купить у тебя часы! Это, в конце концов, невежливо!
– Невежливо обнадеживать старика и заставлять тащиться через всю мастерскую, не собираясь ничего покупать. У этого франта нет и десятки. Он пришел не покупать, а закладывать, так что не тратьте на него вежливость, Фергюс.
– Позвольте… – задохнулся от возмущения посетитель, но плечи его поникли. Старик усмехнулся, поняв, что угадал.
– Эти часы стоят две сотни. Я сделал их сам. Вот этими руками. – Он поднял вверх свои узловатые клешни, в одной из которых был зажат блестевший серебром брегет. – Вы говорите, Фергюс, мои часы не особенно красивы? Зато они прочны. Смерть затупит свою косу об этот корпус.
Он размахнулся и, не успели ни часовщик, ни его клиент вскрикнуть, швырнул часы об пол. Брегет, прыгая по паркету, закатился под кресло, но неугомонный старик настиг его и придавил ботинком.