«Интересно, насколько синоптики соврали сегодня?» Толстый слой льда на стекле подозрительно посветлел сверху и расслоился на несколько графиков с разными оттенками серого. Через, оттаявшее стекло, в квартиру заглядывало унылое зимнее небо. При минус тридцати небо в окно не подглядывает. Оно прячется за изморозью от ненавидящих взглядов людей.
Старый спиртовый градусник, болтался за окном на одном верхнем ушке. Нижнее давно обломилась. От того градусник имел вид слегка задумчивый и, одновременно, залихватский. Так, должно быть выглядит пьяный матрос в заломленной набекрень бескозырке, мечтающий в портовом кабаке о далеком доме. Не знаю: о чем мечтал градусник, но его красный позвоночник застыл на отметке -9ْ . Что в очередной раз подтвердило исключительно стабильную репутацию синоптиков.
Хотя, не так уж они и виноваты. Если бы поменьше народа сидело в креслах с подогретым в руке бокалом коньяка, а побольше дрейфовало на льдинах, возможно, и прогнозы были бы более похожими на погоду. По крайней мере, там, на льдине.
Я открыл форточку и загадал: если сейчас пойдет снег – плюну на секреты советской кухни и одинокий вечер на диване. Плюну и отправлюсь в путешествие в ночь через белый бал снегопада.
Мысль еще не успела сформироваться в решение, а неправдоподобно большая снежинка зазывно скользнула в приоткрытую форточку и легла мне на ладонь. Мгновенье и сверкающее мохнатое существо превратилось в холодную прозрачную слезинку. Я поднял руку. Капелька неспешно покатилась вниз и спряталась в рукаве.
Вода – гениальное изобретение природы. Как бы она ни менялась, всегда остается прекрасной и живой. Почему люди не могут воспринимать происходящие с ними перемены с таким же наслаждением и достоинством?
Я поглядел в…
Глава 3
форточку. Снег за окном повалил тяжелыми, чуть влажными хлопьями как-то разом, без разминки, без обычной увертюры первых одиноких снежинок и тоскливой песни зимнего ветра. Будто в полной тишине прорвался гигантский пакет, и содержимое его рухнуло на землю.
Радостное беспокойство, сходное с полузабытым, детским предчувствием чуда, закрутило меня и понесло из теплой квартиры в сгущающиеся сумерки декабрьского вечера. Я торопливо оделся, и мимо расписанных фломастерами стен лестничных пролетов, мимо бурых пятен от загашенных о краску окурков, кубарем скатился с пятого этажа в белое тихое волшебство.