На том свете – ни к чему… Однако, свечечки поставить да молебен
за упокой души заказать – можно! Да памятник на могилку…
- Памятник, говоришь?
На Давыдовской тройке друзья выбрались за город, и Денис сам не
заметил, как начла рассуждать вслух. Что сему способствовало – то
ли обще его возбужденное состояние, то ли красоты подмосковной
природы – Бог весть. Вокруг и впрямь тянулись места, так и
просившиеся к какому-нибудь художнику на картину. Наезженная дорога
то ныряла в леса, то шла лугами. Величественные дубравы сменялись
буйным разноцветьем цветов. Рвались к небу лиловые ракеты кипрея,
раскачивались волнами на ветру белые заросли кашки, синели на лугах
васильки, белели ромашки, а вот, из-за поворота бросилась в глаза
ярко-желтая россыпь лютиков.
- На памятник – да, я тоже скинусь, - покусывая соломинку,
задумчиво покивал Федор. – И того более! Вот, тут подумал – надобно
за поимку злодея награду пообещать. А, брат? Как мыслишь?
- Награду – можно, - Денис согласно мотнул головой. – Только –
тайно. Тем, кто дознанье ведет. Иначе, друже, ежели будем по
секрету всему свету кричать – непременно спугнем лиходея.
- А вот тут ты, брат, прав, - тихо вымолвил граф. – Признаться,
об этом я не подумал.
Глава 5
Друзья приехали к Майкову еще затемно, где-то часов в шесть
пополудни. Аполлон Александрович, радостный, с загорелым лицом,
встретил гостей со всем своим радушием:
- А проходите, проходите, други! Сейчас перекусим с дороги, а
потом уж и спектакль, и пир…
- На весь мир? – обнимая хозяина дачи, хохотнул Американец.
Майков не особенно-то и смутился.
- Ну, не так, чтоб на весь мир, граф… Но, почти! Из Москвы князь
Петр Вяземский обещал быть…
- Петруша? Что ж он нам-то не сказал? Ехали бы вместе…
- Так он, верно, в последний момент решил. А, кроме него, еще
соседи мои приедут, помещики. Супружницы их, племянницы, дочки… Так
что, государи мои, компания собирается нескучная! Вон, слышите, уже
едут.
Подмигнув, Аполлон Александрович дал распоряжение слугам
проводит друзей в летнюю трапезную, сам же отправился встречать
других гостей, средь которых имелось немало весьма титулованных
особ. Даже соизволил пожаловать московский обер-полицмейстер
Ивашкин, правда, явился не в мундире – в партикулярном платье, и
весь был из себя такой душка, окруженный дамами.