Которое еще неизвестно, когда будет.
В любом случае, начнется оно не раньше, чем закончатся дожди и
просохнет земля. Потому что сейчас по здешним полям только танк
пройти и может, да и то не всякий. Прочая бронетехника намертво в
грязи вязнет, а одними танками и пехотой, которая везде пролезет,
много не навоюешь.
Даже с нашей поддержкой.
Даже если это отборная государева пехота, имперские соколы, соль
земли.
В наступление мне не особенно хотелось, но вероятность, что
удастся его избежать, была мизерная. Я здесь уже полгода, до
ротации - еще полгода, и то не факт, что я попаду в число
счастливчиков, а шансы, что генштаб будет тянуть до осени,
стремятся к нулю.
Скорее всего, через пару-тройку недель и поползем. Если доживем,
конечно.
И если они раньше не поползут.
Я зевнул и посмотрел на часы.
— Скучаете по своей кроватке, граф? Время-то еще детское.
В Петербурге моей беззаботной молодости — то есть, где-то
полгода назад — я в такое время, бывало, только просыпался.
Завтракал шампанским и ехал в какое-нибудь увеселительное
заведение, работающее до самого утра. Рассвет я любил встречать на
набережной, и, разумеется, не в одиночестве. И уже после этого,
когда основное население столицы просыпалось и собиралось на
работу, я отправлялся домой. Чаще всего, тоже не в одиночестве.
А здесь в это время мне уже хотелось спать. Может быть, это все
от понимания, что увеселительные заведения, рассветы на набережных
и компанию, состоящую не из представителей моего пола, в ближайшее
время я смогу увидеть только во сне.
C'est la vie.
После того, как я закончил Императорскую Военную Академию,
которой отдал шесть лет своей молодости, я заключил с Империей
негласный социальный контракт. Она (и в немалой степени папенька,
конечно) позволяла мне делать все, что я хочу, спать до вечера или
не спать до утра, тратить семейные деньги любым не противозаконным
способом и вести сибаритский образ жизни, взамен требуя от меня
только готовности отдать свою жизнь, если вдруг что.
И когда это "если вдруг что" наконец-то произошло, и случилась
война, Империя (и в немалой степени папенька, конечно) определили
меня на фронт.
— Полноте, граф, — не унимался Андрюша. — Может быть, распишем
пульку?
— Третьего нет, — сказал я.
Петр недавно ушел в расположение медсестер. По официальной
версии — спросить таблетку от головной боли, по неофициальной, но
явно имевшей больше отношения к правде — закрутить амуры с
какой-нибудь сестричкой. Словом, если у него получится, то он
вернется к утру, а если не получится, то через двадцать минут.