Овод очнулся стоящим у дерева. Экзоскелет конструктивно мог стоять сам по себе, если человек внутри него не подает сигналов к перемещению. Маска экзоскелета по-прежнему была открыта, запах сырости, древесины, прелой листвы и хвои вместе с полумраком медного цвета крон над головой дали ему понять, что он находится в Рыжем лесу. Последнее, что он помнил, – это ржавое, шелушащееся лицо чудовища, склонившееся над ним и капнувшее на него слюной. Это было отвратительно. Еще он помнил, как силы вдруг оставили его настолько, что он даже не смог крикнуть, а потом его потащили вместе с экзоскелетом… и, видимо, дотащили до Рыжего леса. Впереди перед ним широким безжизненным черным пятном простиралась поляна. Трава на ней словно выжжена и растоптана, но горелого запаха не было. Долговец покрутил головой, пытаясь понять, почему он не может двинуться, ведь он был в экзоскелете, и очень мало что могло противостоять ему, но странное дело, хоть он сейчас и чувствовал свои ноги и руки, он не мог ими пошевелить. Он даже не был связан, он просто стоял прислоненный к почерневшему мертвому хвойному дереву, роняющему свои хрупкие черные иглы вниз. Овод начал крутить головой, надеясь разогнать кровь по телу, и возможно это поможет пошевелиться. В конце концов, они не убили его и даже не сняли экзоскелет, кроме того, они притащили его в Рыжий лес, наверняка они тут уже издохли, глупцы! Рыжий лес не терпит посторонних, это известно всем и каждому!
Мотая головой, боец постепенно чувствовал, как тепло от уставшей шеи постепенно спускается ниже. Вот поверхность шеи почувствовала несколько уколов медицинской системы, которая наконец определилась с его диагнозом и решила что-то вколоть. Интересно, что она выбрала? Вот он уже смог напрячь пресс и слегка пожать плечами. Экзоскелет его конструкции не имел таких элементов, чтобы отразить это движение, тем не менее металлические руки чуть заметно шевельнулись, скрипнув подсохшими штоками гидроцилиндров.
– А… очнулся… – раздался тихий, бесцветный, шуршащий змеиным шиком голос позади долговца.
Боец замер. Конечно же, он очнулся, теперь этого не скроешь, а надо бы. Может быть, его оцепенение прошло чуть позже, само, но поздно теперь уже хитрить. Сглотнув не существующую слюну, он спросил хриплым, пересушенным голосом: