Царевич смерил друга свирепым взглядом, запахнулся в свои одежды и быстрым шагом направился прочь.
Остолбеневший Виджей еще несколько секунд приходил в себя, прокручивая в голове их разговор. Затем перевел глаза на роскошный царский трон с высокой треугольной спинкой, инкрустированной черными бриллиантами и перламутром. Свет, ниспадавший на ложе правителя через окна в потолке, красиво переливался на драгоценных кристаллах.
Сразу за возвышением для трона располагался неприметный арочный проем, закрытый серебряной решеткой. За ней, насколько знал Виджей, находилась специальная защищенная магией комната, в которой царь мог укрыться в случае необходимости. Там же правитель Кирана держал самый ценный экспонат своей сокровищницы – Архатунскую жемчужину.
Большой полированный шар из мутно-белого хрусталя не только хранил в себе колоссальный запас тонкой энергии, но и обладал возможностью высасывать магию из других артефактов. Поэтому управлять Жемчужиной мог лишь очень сильный и способный маг, каким и являлся царь Абхей.
Виджей вдруг вспомнил, что обычно тайный проход занавешен алой бархатной портьерой, но сейчас та была отодвинута. Заподозрив неладное, мальчик двинулся влево, пытаясь рассмотреть решетку.
– Виджей! – послышался суровый голос отца.
Тот вздрогнул и обернулся.
– Что ты здесь забыл? – спросил Викрам. – У вас с царевичем фехтование! Йодхан крайне недоволен вашей с ним дисциплиной.
– Отец, – Виджей еще раз бросил мимолетный взгляд на тайный проход. Теперь ему почудилось, что на прутьях решетки мерцает тусклый зеленый свет. Тряхнув головой, он поклонился и добавил: – Я искал царевича Нагарджуну и… засмотрелся на царский трон.
Советник Викрам недовольно повел бородой и ткнул пальцем на парадные двери:
– Поторопись на урок, сын. И будь, пожалуйста, более собранным.
– Да, отец, – покорно произнес Виджей. – Прости меня.
Викрам вздохнул, снисходительно улыбнулся, похлопав сына по спине.
– Если Йодхан спросит, – шепнул он, – скажи, что я тебя строго отчитал.
Виджей подавил улыбку, кивнул и поспешил на занятия.
***
Ночь выдалась удивительно ясной.
Обе луны Сона-локи – лимонно-желтая и бледно-фиолетовая – искрились в зените золотистого небосвода и поливали задремавший мир своим тусклым сиянием.
Нанкур, дремал, утопая в призрачных переливах. Редкие порывы теплого ветра шелестели пушистыми кронами деревьев, ярко мерцали лампы уличных фонарей, где-то вдалеке кричала потревоженная птица.