Но, увы! Надежда не оправдалась. Город и промозглая осень отодвинули холодной, бесстрастной рукой все летние завоевания в сторону, – всё пошло по-прежнему. Опять выходные с мамой, после которых укутанный и кашляющий Гриня переходил к папе – по-прежнему хмурым и упрямым. Он снова отказывался от зелени – от неё сыпь – истекал соплями и задыхался. Дарине приходилось придумывать всё новые и новые игры, изобретать и маневрировать. Но у неё уже не было того энтузиазма, ведь их жизнь должна была в скором времени круто поменяться. Дело в том, что Дарина была «немножечко беременная».
Она решилась на этот шаг, хотя прекрасно знала, что Сандро никаких детей не хочет в принципе – ни прежних, ни новых. Ребёнок отнимает внимание, предназначенное ему лично! Дарина это понимала и предвидела последствия, но у неё просто не было другого выхода – возраст поджимал. Это на вид она была молоденькой девчонкой, а ей уже подходило к тридцатке. Для врачей роддома – старородящая. Дарина рассчитывала, что появление малыша даст ей возможность взять академический отпуск и находиться весь день при детях и муже, умело распределяя между ними свою заботу. Важность её роли в воспитании Грини давала ей право на собственного ребёнка.
Пока в новой семье Сандро не наметилось пополнение, Лиса где-то в душе надеялась, что бывшему мужу надоест его рыжая игрушка, и он вернётся к ней и сыну. Беременность Дарины разрушила эти планы и подтолкнула Василису на скорый матримониальный шаг. Заражённая воровским вирусом, она поступила ровно так же, как поступили с ней: выдернула запавшего на неё мужика из семьи, где у того подрастали две дочки. Этому способствовал и почти построенный кооператив, который Сандро уступил бывшей жене: всё же легче увести мужчину из семьи, если есть куда.
Квартира была особенной, как и весь дом, сделанный по специальному проекту Союза художников. Главным её отличием было занимающее почти всю стену мастерской большое окно-фонарь, через которое можно было наблюдать изумительные закаты над Финским заливом, дымчатую даль горизонта, а в ясные дни – игрушечные купола Морского собора в Кронштадте. Ценным приложением к комнате-мастерской был скромный, но с отдельным квадратным окошком аппендикс, в который могла поместиться небольшая кроватка.