Андрей ушел, а попутчик с Мариной остались на маленькой поляне, присев на ствол сломанного ветром дерева. Женщина время от времени окликала мужа, тот отзывался, но голос его звучал все тише и тише…
– Молчи! Пусть он себе идет! – вдруг громко зашептал мужик, наклоняясь к самому уху женщины и закрывая ей рот своей огромной ладонью. – Пойдем со мной! Ты не пожалеешь! Ты ведь мне сразу полюбилась, как я увидал тебя в лесу! Покорила ты меня своими ножками! Тебе со мной хорошо будет!
Марина с ужасом взглянула на него, – он показался ей страшным, как леший. Глаза его сухо блестели. Он улыбался какой-то странной кривой улыбкой, и, бормоча что-то неразборчивое, все пытался обнять ее. Какой-то суеверный страх охватил женщину. Она дико вскрикнула, вскочила и изо всех сил оттолкнула безобразника. Он выпустил ее, поднялся, сделал шаг назад, и, оступившись, вдруг повалился на землю. Большой, толстый, он долго барахтался во мху, пытаясь подняться, снова падал и бормотал ругательства. Наконец ему это удалось. Он встал, и, улыбаясь какой-то дикой улыбкой, снова направился к Марине. С ужасом глядя на него, она перекрестилась дрожащими пальцами. И в эту минуту на полянку вышел запыхавшийся Андрей в куртке, почему-то вывернутой на изнанку.
– Там дорога! Я почти вышел на нее, пойдемте скорее! – возбужденно заговорил он. – Я уверен, что так мы хоть куда-нибудь выйдем!
Марина, ничего не говоря, крепко схватила мужа за руку, и они тронулись в путь. Попутчик с ними не пошел, сколько Андрей его не уговаривал. Громко треща сучьями и чего-то неразборчиво бормоча, он отправился в противоположном направлении, изредка громко окликая их и зовя за собой. Но постепенно голос его затих, а вскоре Марина и Андрей явственно услыхали шум машин на далекой трассе.
– Я вспомнил! – смеясь, говорил Марине Андрей, – если заблудишься – надо одежду на изнанку вывернуть! Вывернул – и представляешь? Помогло! Не бойся, мы теперь точно выйдем к дороге!
Марине было стыдно рассказывать мужу о приставаниях попутчика. Да и в душе ей вдруг стало жаль этого человека, оказавшегося неожиданно таким слабым. Она представляла, как он плутает теперь в темноте по мокрому лесу, и жалела, даже окликала его, но попутчик больше не отзывался. Они долго шли по каким-то диким местам, пробирались по болоту, прыгали через мелиоративные канавы и уже в полной темноте, освещаемой только тусклым светом полускрытой за тучами луны, вышли к трассе километрах в 20 от места, откуда они начинали свой поход. До города они добирались на попутке, и вид у них был настолько измученный, что подобравший их дальнобойщик только сочувственно хмыкал…