– Пошел вон! Не каркай! Замолчи! – покрикивали на него бойцы.
Зун замолкал, звоня в колокольчик, но уже вскоре его хриплый тревожный голос снова нарушал утреннюю тишину.
Беспокойно было на сердце у Тайлуга. Он оставлял здесь самое дорогое, что имел в жизни. Выйдя за порог дома в полном боевом облачении, он оглянулся. Агни и Зерон вышли следом за ним.
– Отец, возьми меня в битву, – решительно произнес Зерон.
– Не могу, – возразил Тайлуг. – Кто-то должен защищать дом. Ты его будешь защищать
– Я буду защищать дом, – согласился с такими весомыми доводами Зерон, – Но мне нужен один из твоих мечей, который пил кровь врагов. Жаль, что отменили состязания. Отец, дай мне меч, который ты обещал. Клянусь. Я одержу верх в первых же состязаниях.
– Хорошо, – согласился Тайлуг. Он вернулся в дом и, отперев дверь в оружейный зал, снял со стены короткий клинок для тесной рукопашной схватки. Выйдя из дома, Тайлуг протянул клинок сыну.
– Держи. Он твой.
Зерон гордо вскинул голову и принял оружие.
– Защищай дом, береги мать, – произнес Тайлуг, после чего молча обнял Агни, вскочил на коня и пустил его в широкий галоп, туда, где за городскими стенами на широком поле его ждал, готовый к марш-броску, хугатон.
* * *
Густые темные леса остались далеко за спинами воинов хугатона. По сторонам пути тянулись голые каменистые холмы с редким чахлым кустарником. За ними слева в мутной дымке одиноко возвышался далекий Игольчатый пик – нагромождение острых скал, собранных в одну вершину. На его крутых склонах среди каменистых обвалов зацепился осенний снег. Издали эта гора напоминала великана в плаще с капюшоном, присевшего отдохнуть и застывшего навечно.
Справа, ломая линию горизонта, проступали смутные очертания причудливых серых гор. В их обветренных склонах, бедно одетых редкими горбатыми деревьями, да засохшими кустами, путались острые как лезвия северные снежные вихри.
К вечеру второго дня пути Тайлуг, будучи в головных рядах хугатона, заметил на вершине одного из холмов одинокую фигуру. Вскоре впереди на дороге показался встречный отряд из десятка конников.
«Матерый волк Амон, как всегда предусмотрителен, – отметил про себя Тайлуг. – Его сторожевые псы исправно рыщут окрест».
– Слава Мауронгу! – услышал он приветственный возглас.
– Слава! – Тайлуг приложил кулак к груди.