Немое оцепенение могло продолжаться сколь угодно долго, но в костре вдруг треснул прогоревший сучок, все вздрогнули, а Лиза чертыхнулась. Беззвучно и молниеносно скопище переливающихся голубых шаров оказалось в непосредственной близости от людей, зависнув над землёй неправильным ромбом, а один из них оторвался от общей стаи, приблизился и повис совсем близко от лица остолбеневшей Лизы, и далее ни Алексей, ни Аркадий, ни Мария, ни тем более сама Лиза уже не могли отделаться от ощущения, что этот мертвенный сгусток света внимательно, нагло и с интересом её изучает.
Сиди и не шевелись, это молния, обычная шаровая молния, – мысленно приказывал ей Алексей, страшась издать хоть звук, – потерпи: ветер дунет, птичка пролетит – и она уйдёт, исчезнет…
Но переполнявший её ужас настойчиво требовал выхода, и непоправимое произошло: Лиза взвизгнула, отмахнулась руками, вскочила и бросилась бежать прочь, в темноту, не разбирая дороги. Шар взмыл вверх, а затем неспешно, словно бы с ленцой, последовал за ней.
– Лиза, стой, куда ты?! – крикнул Аркадий, – осторожнее, там обрыв!
Оставшиеся шары дружно поднялись вверх и нависли над головами людей ровным полукруглым сводом. Мария не выдержала и бросилась вслед за Лизой. Из всех четверых один Аркадий пытался не потерять присутствия духа. Выронив бесполезную теперь видеокамеру, он ткнул безвольно застывшего приятеля в плечо и рявкнул:
– Очнись, уфолог! По-моему, развлечения закончились. Не обращай на них внимания и бежим назад, к ограждению.
Но Алексей продолжал сидеть в тупом оцепенении, и Аркадий не стал его ждать и кинулся вдогонку за женщинами. Голубая гирлянда сорвалась вслед за убегающими, а остался один-единственный шарик, который спокойно висел в воздухе перед замершим человеком и не спешил никуда исчезать. Чуть искрясь, он переливался сгустком неведомой энергии, туманил сознание и, чудилось, медленно, по сантиметру, приближался.
А потом произошло и вовсе непонятное – над ухом Алексея проскрипел вдруг ехидный старушечий голос:
– Чего расселся? Беги, догоняй…
И тогда он встрепенулся, и зачерпнул, не чувствуя боли, пригоршню тлеющих углей, метнул прямо в ненавистный шар и побежал, шаркая сапогами, в темноту.
Очень скоро ноги провалились в пустоту, и последним пронзительным отблеском разума явилось осознание того, что он летит в пропасть…