За чтением не заметил, как забрезжил
рассвет. Так увлекся, что если бы меня захотели прибить в этот
момент, даже подкрадываться бы не пришлось. Стоит как можно скорее
озаботиться охраной — да не абы какой, а собственной гвардией,
присягнувшей на верность лично мне, а не формальному наследнику или
условному престолу. И опыт созданий подобной структуры тоже есть —
пусть и не личный, но достаточно подробный. Главное, избежать пары
досадных ошибок — и все получится как нельзя лучше.
Посветлевшее небо придало мне
уверенности и отогнало страх. Подсознательно я стал бояться всякой
нечисти гораздо меньше, ведь время тварей — ночь, а она уже
закончилась. Хотя, конечно, солнце ничуть не помешало щупальцам
попытаться меня утопить, но я решил, что раз никто до сих пор не
напал, то и теперь опасаться нечего.
И все равно ложиться в кровать не
стал, а перетащил кресло в угол — подальше от окон и чтобы видеть
большую часть кабинета. Накрыл колени найденным в шкафу кашемировым
пледом, положил сверху револьвер и закрыл глаза.
Заснул почти мгновенно, однако не
успел отдохнуть и часа. Вскоре в дверь забарабанили так, что я
всерьез подумал о штурме заговорщиков, после чего внутрь без
разрешения ворвался канцлер — трясущийся и бледный.
— Ваше величество! — несмотря на
спешку, он низко поклонился. — Беда стряслась страшная! Рабочие на
литейном взбунтовались! Заперли все двери, разоружили охрану и
намерены драться до последнего. Говорят, Свет прости за такую
ересь, что король — то бишь, вы — ненастоящий! Мол, померли вы на
том проклятом пиру, и душа ваша воспарила к Солнцу, как и положено
всем праведным душам, а тело занял демон, вашим братом насланный.
Вот и решили они, что лучше умереть, чем исчадию Тьмы поклоняться,
но это — еще не самое страшное, хотя казалось бы, куда еще
страшнее. Его светлость князь Голицын собрал у завода отряд и
намерен взять бунтарей натиском. А его светлость князь Державин
созвал своих людей, чтобы рабочих от произвола защитить. Того и
гляди междоусобица вспыхнет!
— Так, подожди... те, — я сонно
качнул головой и потер веки. — А чего они, собственно, хотят? Меня
свергнуть? Самим уйти?
— Я... — «Пуаро» замешкался, — не
могу знать, ваше величество. Мятежники ничего не требуют, только
угрожают.
— Хм... — я бросил взгляд на
старинный телефон с раздельной трубкой и в деревянном корпусе с
золотыми вензелями, что стоял на углу стола. После чего снял
микрофон и динамик — первый поднес ко рту, второй прижал к уху, и
несколько гудков спустя услышал приятный женский голос.