– По чести, так! Вы слышали мой вопрос?
– Ваше величество, вы спрашивали, кажется, как и в каком случае диктатор Сулла избежал смерти?
– Да! Можете вы мне ответить, господин кардинал?
– Ничего нет легче, государь.
– Тем лучше.
– Сулла, перебивший столько людей, государь, рисковал жизнью только в сражениях.
– Да, и в одном из этих сражений он, помнится, был близок к смерти. Возьмите Плутарха, любезный кардинал. Вот здесь он должен быть, в переводе Амио. Прочтите мне то место из жизни этого римлянина, где он благодаря быстроте своего белого коня спасся от копий врагов.
– Государь, для этого не стоит открывать Плутарха. Происшествие случилось в сражении между Телезерием-самнитом и Лампонием-луканцем.
– Вы должны знать это лучше всякого другого, любезный кардинал, – вы так образованны!
– Ваше величество, вы очень милостивы ко мне! – отвечал кардинал с поклоном.
– Теперь, – попросил король после минутного молчания, – объясните мне, почему римского льва, при всей его кровожадности, никогда не беспокоили его враги?
– Государь, я отвечу вашему величеству словами самого Плутарха.
– Отвечайте, господин де Жуайез, отвечайте.
– Карбон, заклятый враг Суллы, часто говорил: «Мне приходится сражаться одновременно со львом и лисицей, которые живут в душе Суллы. Но лисица для меня гораздо опаснее».
– А-а… – Генрих задумался. – Лисица опаснее?
– По словам Плутарха, государь.
– Плутарх прав. Кстати о сражениях: получили ли вы известия от своего брата?
– От какого? Ваше величество знает – их четверо.
– От герцога д’Арка, от моего друга, разумеется.
– Нет еще, государь, не получал.
– Если бы только герцог Анжуйский, который до сих пор искусно разыгрывал роль лисицы, сумел сыграть и роль льва! – прибавил король.
Кардинал молчал: на этот раз Плутарх не мог помочь ему. Он, как хитрый придворный, боялся доставить неприятность королю, отзываясь хорошо о герцоге Анжуйском.
Генрих, видя, что кардинал безмолвен, вернулся к своим битвам с Мистером Лоу. Потом, сделав знак кардиналу остаться, встал, сменил обычную одежду на роскошную и перешел в свой кабинет, где его ожидал весь двор.
Придворные, как горцы, одарены особым свойством – предчувствовать приближение и конец бури: никто еще не видел и не слышал короля, а между тем все были настроены сообразно с обстоятельствами.