— Удачи, Пантера! — бросил ей в спину Горыныч.
Ворота перед ней открылись; она сделала шаг на арену и вскинула
руку кверху; вместе с ней на остальные части арены вышло ещё четыре
бойца — и каждый ждал своего противника.
Прошла минута, все вокруг затихли — и в полу что-то начало
раздвигаться, открывая взор зрителей на темный проход в тоннель.
Как только напольные ворота раскрылись, из темноты медленно начали
выходить... знакомые мне твари. Мелкие в сравнении с теми, что
рождались на Триаде, но такие же уродливые.
Тёмно-серебристый оттенок кожи, измученные от проживания
взаперти и голода морды, когти и зубы срезаны, а взгляд твари
потухший. Однако это не отменяет того факта, что их раса уничтожила
всех, кого я когда-то любил.
В нашем помещении был лишь один экран, и тот транслировал только
бой Пантеры. Впрочем, этого было вполне достаточно, чтобы хоть
как-то отвлечь себя от утомительного ожидания своего боя.
Бой продолжался около пяти минут хождения по кругу и минуты
интенсивного сражения. Тварь, что вышла против Пантеры, не могла
кусать и разрывать жертву из-за срезанных зубов и когтей, однако
любой удар ей заставлял женщину харкаться кровью, пятиться и
дрожать от страха. Потому через минуту, как и ожидалось, она упала
в угол, продолжая отползать назад, а затем заорала что-то вроде
«Помогите! Вытащите меня отсюда!»
Экран тут же высветил результат женщины: Поражение.
Дверь снова открылась, и второй боец выбежал на арену. Его
задача была одолеть ту тварь, что всё ещё оставалась в победителях.
Вот только и этот боец, и другой, и даже третий... все они раз за
разом проигрывали, а иногда и погибали от рук той твари из тумана.
Да, выходили на бой они с гордо вздёрнутыми подбородками, когда
слушали, как ведущий объявляет их ранги, но на деле оказывались
жалкими копиями себя же в молодости.
Когда объявили моё имя, я зашагал на арену.
Толпа бесновала, ведущий подшучивал, а мне оставалось стоять
столбом и ждать, пока ворота передо мной откроются. Что-то животное
внутри не позволяло погрузиться в состояние «дхъяна», поэтому я
решил оставить попытки успокоиться и лишь усилил бурлящую внутри
ненависть. Таким образом сознание без особых затруднений перетекло
в состояние «пратигха» — состояние ярости и гнева.
И стоило воротам открыться, как на меня рванул тот самый
Пустотный Шакал. Маленький, умирающий и слабый. Таких туман
уничтожал сам, ибо толку от них в войне с первыми людьми Триады не
было никакого.