Прячет надежду вернуться домой.
Цепи его синим инеем кованы,
Стали, железа в них нет и следа.
Легче пера, но навек заколдованы,
Их не сломать, не разбить никогда.
Снится Зефиру привольное прошлое,
Шпили дворцов за краями миров.
И ворожейка, как месяц пригожая,
Что заплела паутину оков.
Был для нее он беспечным бродяжником,
Гостем ночным, приносящим цветы,
Другом желанным, задумчивым стражником,
Пленным Зефиром ее красоты…
Ночью и днем исполинские мельницы,
Словно бумажные, ветер кружил.
Думал, что мир никогда не изменится,
Но, окольцованный, крылья сложил.
Тщетно просила ведунья печальная
Ей колдовские оковы простить…
Чахнет без мельниц земля одичалая,
Некому крылья стальные крутить.
Времени нить разорвалась, рассыпалось
Звоном монисто из прожитых дней.
Сколько бы горя влюбленным ни выпало,
Пусть возвратятся друг к другу скорей.
Только безжалостны ржавые лопасти:
В прошлое жизнь невозможно вдохнуть.
Бродит Зефир темной ночью у пропасти
И до рассвета не может уснуть…
Когда ее голос стих, Изольда уже крепко спала. Дремал и волк, но, услышав шелест, открыл глаза. Это хозяйка дома разложила древние свитки, чтобы сделать в них записи.
– Не стоит тревожиться о ней, – заметив, что Таальвен проснулся, прошептала она.
– Я сам решу, о чем беспокоиться.
– Вижу, ты не доверяешь мне. – Лива отложила перо. – И напрасно. Я не желаю вам зла.
– Может, и так, но ты многого недоговариваешь.
– Вы тоже не слишком разговорчивые, когда дело касается личных тайн.
Она водрузила на стол кованый сундук и принялась деловито в нем копаться.
Волк повел носом, но, кроме запаха древней пыли, пергамента и чернил, ничего не учуял.
– У каждого из нас свои секреты. Оставим же праздное любопытство, чтобы не ворошить осиное гнездо…
– Мрачное сравнение, – вздрогнула заклинательница. – Не слишком ли ты сгущаешь краски?
– Нет. – Он клацнул зубами. – Волкам, знаешь ли, свойственно пребывать в дурном расположении.
– Ты даже не представляешь, насколько прав… – с каверзным смешком Лива извлекла из недр ларца чернильницу.
Таальвен нахмурился, ожидая объяснений.
– Насчет нрава волков… Несколько раз мне приходилось вести с ними беседу, и я не понаслышке знаю, каких усилий это требует. Ведь необузданные инстинкты то и дело врываются в мысли зверя, мешают ему воспринимать человеческий голос… Странно, что у тебя разум ясный… Но при этом, когда я пытаюсь