Мерцающий огонек окурка падает
быстро, затухает на ветру и становится неразличим и черен в
непроглядной темноте раннего утра.
Люди говорят, ночь темнее перед
рассветом. У Пола рассвет так и не наступил. Но я сделаю все, чтобы
зажечь поминальную свечу для него.
Кофе, таблетки и сигареты – мой
утренний рацион.
Ночь прошла без сна. Но мне не
впервой бодрствовать по нескольку суток. Я выгляжу ужасно. Еще
ужаснее, чем обычно. И зеркало, словно в насмешку, выхватывает
изъяны моего лица: осунувшегося, постаревшего, исчерканного
шрамами.
«Лицо – зеркало души, –
говорили нам в центре. – Совершая добрые дела и поступки, мы
молодеем и хорошеем собой. Совершая зло, мы становимся уродливее и
старше».
Раньше мы не замечали этого. Только в
центре поняли, насколько отличаемся от людей, насколько кажемся
уродливыми и старыми рядом с ними. Насколько мы – чужие. И это
опустошало не меньше, чем смерть Королевы.
Непогода радует: можно поднять
воротник пальто и, спрятав в него лицо, слиться с толпой –
усталыми, промокшими и вечно спешащими куда-то людьми. Тогда во мне
не замечают чужака, не отшатываются и не бросают брезгливые
взгляды. Тогда я могу чувствовать себя спокойнее.
Дождь начинает накрапывать снова.
Расс, нахохлившийся, как ворон, сидит
на сломанной детской карусели. Завидев меня, машет рукой.
– Что-то нашел? – без обиняков
спрашивает он.
У меня хватило времени поразмыслить,
рассказывать ли коменданту о находке. По старой привычке решаю
сказать полуправду.
– Только это, – протягиваю блокнот
Рассу.
Он, сощурившись и прикрывая страницы
ладонью, некоторое время изучает его.
– Это номера клиентов, – наконец,
говорит комендант. – А это мастерской.
Обломанным ногтем подчеркивает
тщательно выведенный шестизначный номер.
– Учту. А адрес мастерской
знаешь?
Расс морщит лоб, вспоминая.
– Адрес не скажу, а план нарисую.
Он достает из внутреннего кармана
карандаш, слюнявит его и начинает рисовать. Дождь усиливается, и я
складываю ладони домиком, чтобы не размыть рисунок. Мастерская
оказывается недалеко от дома Пола, в восточной части города.
– Семь сорок пять, – вдруг говорит
Расс.
Он поднимает голову и поворачивается
к дому напротив, чей подъезд хорошо виден с каруселей. Дверь
распахивается. Сначала появляется зонт, который тут же
раскрывается, как бутон черного тюльпана. Следом – тонкий женский
силуэт.