– Мне жаль, – снова говорит
Торий.
Он вздыхает, хмурится, бросает на
меня косые взгляды. Хочет сказать что-то важное, поэтому я жду.
Слушаю, как за дверью по делам спешат сотрудники Института. Их шаги
легки, голоса беззаботны. Иногда мне кажется, что новая жизнь –
сон. Что я вот-вот проснусь от воя сирены в холодной и тесной келье
Улья. И больше не будет лаборатории Тория. Фонтана в уютном сквере.
Не будет дневника. Потому что иметь личные вещи запрещено Уставом.
А комендант Расс не остановится дружески перекинуться со мной парой
фраз, ведь дружбы в Даре не существует.
Неосознанно хватаюсь за спинку стула,
словно ищу опору.
– Если у тебя появятся проблемы, ты
ведь не скроешь от меня, правда? – произносит Торий.
И мир снова обретает целостность.
Профессор смотрит на меня озабоченным
взглядом. Он реален. И эта комната реальна. И город за окном.
– Ты ведь скажешь мне... ну, если
тебе понадобится помощь? Если просто захочешь поговорить?
– Бред! – отвечаю, должно быть,
слишком резко и холодно. – Я не собираюсь убивать себя.
– Хорошо, – говорит Торий и
отворачивается.
Наверное, мне следовало извиниться за
тон, да? Я вспоминаю об этом только теперь, когда в перерыве
обновляю записи. Но в тот момент просто молчу и стою, как столб.
Смотрю в пол, не зная, что сказать. Куда деть руки и себя всего.
Торий некоторое время ждет. Потом поворачивается, чтобы уйти.
Выручает случай.
В лабораторию врывается Марта. Это
немолодая и пробивная женщина, в чьи обязанности, кроме обычной
секретарской рутины, входит общественная работа. Она с порога
потрясает разлинованными листами:
– Жаль надолго вас прерывать, поэтому
быстро сдали по десять крон в фонд помощи северным регионам!
Кладет список прямо на коробки с
реактивами и начинает лихорадочно его листать, выискивая фамилию
Тория. Профессор лезет в карман, вытаскивает купюры.
– Конечно, конечно. Что вообще
слышно? Я, как всегда, пропускаю все свежие новости.
– Второй поселок достраивают, – Марта
ловко выхватывает у Тория деньги. – Как снега сойдут, будут земли
распахивать, сельское хозяйство поднимать. А то после этих
нехристей не земля – одна пустыня. Ага, распишитесь тут и тут…
Марта подсовывает ему листы и только
теперь замечает меня.
– Ой! – ее щеки покрывает румянец. –
Прости, Янушка. Это не про тебя, а про других нехристей. Которые…
хмм…