Надеваю трусы. В глаза ему не смотрю. Не будет же он силой их выдирать. Только на кнопку тревожную чаще стала поглядывать.
- Хорошо, танцуй, - тип недоволен мной. Голос стал скрипучим, он пропитался его горькими травами.
Я иду к возвышению в центре и…танцую. Забываю про все, весь клубок, что так болюче ерзает в душе и пытается вырваться наружу, вдохнуть свободны - игнорирую, закрываю глаза. Это просто плод моего воображения. Мне так хочется в это верить.
- Красивая, - он наблюдает за мной и моими движениями. Его пальцы я чувствую на своем теле, хоть он и не трогает.
Тошнит. Сильно. Тошнота накатывает волной, и я чувствую горечь в горле. Уже не лекарственных трав. А горечь своего положения и унижения. И слезы душат неимоверно.
Я знаю, что ему не добраться до моей души, но его плевок я чувствую отчетливо. Жирный, гадкий и… опять же горький.
Рука соскальзывает с шеста, и я падаю на левое колено. Больно. Но мне нравится ее чувствовать. Она сохраняет меня в той реальности, где я нахожусь.
- Эй, ну ты чего?
Не заметила, как тип подошел непозволительно близко и помогает мне встать. Мое тело кажется камнем - тянет вниз, на дно.
- Упала.
- Я вижу.
Он снова проводит вдоль спины и переходит на грудь.
Сердце простреливает свинцовой пулей. Навылет. Виктор прижимает меня к себе и гладит, стискивает сильно, что становится неприятно. А сказать ничего не могу. Застыла в шоке. Будто это все мне мерещится. Не могу крикнуть, не могу и слова сказать. Он лапает руками, а у меня и защитить себя не выходит.
- Ну что ты в самом деле? Будто тебя никогда и никто не касался… - дышит мне на ухо, и я чувствую пары алкоголя. Тошнота усиливается. - Я же не идиот. Думаешь, не знаю, что Ольшанскому ты позволила чуть больше. Тут же сексом пахло в комнате, когда зашел.
Руки и ноги сводит судорогой. Я ощущаю, как деревенеют мышцы до жуткой боли. С каждым сказанным им словом дышать становится трудно. И стреляет еще своими свинцовыми пулями. И еще, и еще. Пока я окончательно не сдамся.
- Вам показалось, - дешевая попытка оправдаться. Он ведь и правда все видел.
- Ну что ты такая дурочка-то, а? - говорит нежно, ласково, но пропитывает все желчью.
Я чувствую его губы на коже шеи. А потом язык. Мерзкий.
- Не надо, - жалобно прошу.
- Хватит, - растягивает гласные. Получается такой мягкий приказ. Плавит меня.