- Ты права. Притягивает. Думаешь, я поэтому, как безумный, хочу тебя?
- Может потому, что я еще и красивая?
Иногда силы появляются оттуда, откуда не ждали. Низкие ноты его голоса, частое дыхание и руки, которые касаются внутренней стороны бедра - я смелею. Настолько, что провоцирую.
Он смеется мне в грудь, ласкает своим дыханием. Грубый смех отражается от стен и заставляет вибрировать все тело до последней клеточки.
- Красивая. Пиздец просто.
Я руками обвожу его плечи, еще больше тяну к себе. Хочу ощутить его тяжесть, чтобы тела слились настолько, что не разорвать. Скажи я ему это вслух, Ольшанский посмеется еще громче.
Олег проникает за резинку трусов. Всхлипываю. Ольшанский делает ровно так же как и в той красной комнате. Ласкает, поглаживает. Он не может не помнить, какой влажной я была. Даже стыдно за свое поведение, за свои откровенные движения и мысли.
- Хм… да, и хочешь ты меня не меньше.
Я ничего не отвечаю. Просто не могу. Только какие-то стоны, вздохи, невнятные слова. Олег ласкает клитор. Знает, как нравится женщинам. Всегда знал. Я снова ведусь на это.
Опускаю руку к его ширинке, вожу вдоль молнии. Чувствую его эрекцию сквозь ткань. Это сводит с ума. Хочется коснуться его уже без преград, ощутить какой он горячий и твердый.
Перед глазами мерцают мушки, стоит их прикрыть. И воздух накалился до предела. Молний нет, но так и чувствуется приближение чего-то яркого, опасного.
Олег толкается мне в руку и рычит утробно. Горю так, что открытый огонь просто теплое касание солнечных лучей. Поцелуи рваные по оголенной коже режут, оставляют следы. Его рука до сих пор у меня в трусах. Олег вытворяет что-то невероятное. Я только сильнее хватаюсь за него, слегка царапаю шею ногтями. Меня не волнует ни Дана, кем бы не приходилась она Олегу, ни общее с ним прошлое, где Ольшанский грубо выкинул меня из жизни, ни то, что я стриптизерша в клубе.
Я просто женщина, которая теряется в крепких мужских руках. Они дарят такое наслаждение, что плывешь в невесомости. Отталкиваешься и паришь.
- Олег, - зову его. Хочу ощутить его в себе. Это желание такое болючее, грудную клетку разрывает, ее переполняют чувства радости, трепета, вожделения и возбуждения. На максимум, до конца. Пока все не вспыхнет адовым пламенем и не угаснет насовсем.
- Надо к Данке возвращаться, а то еще секунда, и трахну стриптизершу, - он усмехается, а у меня от его слов тупые ножи душу режут.