Хватаю его за шкварник и острой кромкой камня приставляю к горлу. Давлю, пока не вижу выступившую кровь и не слышу его писк.
Не было бы свидетелей, им бы и разорвал глотку. И если бы не хотел со своей скорей разобраться. Ему, считай, повезло, а то бы кони двинул прямо здесь.
— Ты сдохнешь в тюрьме за то, что тронул ее, гнида!
Мало мне было его крови, что застелила все лицо негодяя.
Хочу видеть, как он корчится от боли и начнёт умолять.
Но он лишь ядовито ухмыляется, выводя меня из себя с новой силой.
Я замахиваюсь, чтобы сделать окончательный удар и покончить с ним. Но как раз в этот момент к нам бегут парни в форме.
— Зато теперь я знаю, что бродит в ее головушке, — шепчет он, давясь слюнями с кровью. — Давно хотел себе такую игрушку. На вид невинную, но гнилую внутри.
Меня прошибает волной злобы черной. Камень в руке почти трещит, и я вновь замахиваюсь.
— Что тут у вас. Руслан Измаилов, отпустите оружие! — говорит строго один из полицейских. — Вы и так достаточно помогли.
Я бы помог, избавив общество от этого извращенца, что любит женщин пытать и насиловать.
Если бы я не успел... Даже страшно думать о том, в каком положении оказалась Кристина. Я мог потерять ее навсегда.
Она бы стала жертвой насилия и тогда бы точно никогда не приняла меня. Не смогла бы с этим жить, ведь она такая нежная и беззащитная, что скулы сводит.
— Забирайте, я за женой, — кидаю камень, еще раз глянув на лысого урода.
— Еще увидимся!
Как приговор. А обещания я привык исполнять. Ломоносов перешёл все границы дозволенного, тронув девушку.
Мою без пяти минут жену, будущую мать наших детей!
Сука.
Срываюсь с места, выплевывая на ходу сгустки крови.
Бегу к двухэтажному зданию, чувствуя, как по венам разгоняется адреналин.
Злость ещё бьется в голове, не давая думать разумно.
Посмей только сбежать, милая.
Посмей только еще раз соврать мне в лицо.
Лучше я тебя сам убью, чем отпущу еще раз. А после сдохну и я, потому что жизнь без неё уже не вижу.
— Где! — ору я во всю глотку вахтеру, так что тот со стула грохается. Дрожит. По сторонам смотрит.
Он глазами хлопает, но все понимает.
— Комната двадцать два, — сглатывая, выговаривает он и указывает направление.
Замечательно, сейчас мы разберёмся с беглянкой, что чуть две жизни своими выходками не поломала.
Шагаю громко, чтобы слышала, что неминуемое возмездие идёт за ней.