Я не удивляюсь. Обычно папа так называет охрану, что иногда сопровождает его. От нее тоже пришлось отказаться недавно, но раз он снова прибегает к их услугам, то, получается, дела выправились? Отец все-таки разобрался со своими долгами? Хорошо, если так, но мне все равно вдруг становится обидно, что он даже не спросил, как я и все ли со мной в порядке. Вообще никак не проявил радость, что его единственная дочка вернулась домой…
- Сейчас отправишься к врачу, он проверит тебя, доложит Айдарову и можно заканчивать со всем этим, - говорит он уже мне, не поднимая головы.
А вот эти слова сбивают с толку. Я растерянно хмурюсь:
- Что? Папа, о чем ты? О каком враче вообще речь? И причем тут Айдаров?
Пресловутый Айдаров – давний знакомый отца. Насколько я помню, они долгое время даже враждовали, причем до сегодняшнего дня. И вдруг помирились? С чего это? Айдаров тот еще фрукт, он бывал у нас пару раз в гостях, еще когда мама была жива. Кажется, он старше папы лет на пятнадцать, но все равно тогда старался выглядеть моложаво. Хотя совсем возраст не скроешь, конечно…
- Гинеколог. – Отец поднимает на меня глаза и сощуривается. – Знаешь, я, конечно, твоему слову доверяю, но лучше все-таки перепроверить, чтобы потом не пришлось перед человеком краснеть.
- Перепроверить? – переспрашиваю я, - О чем ты? Я ничего не понимаю!
Предчувствие чего-то нехорошего поднимается в груди тревожной волной, заставляет пальцы дрожать. Я стискиваю их и смотрю на отца с надеждой. Но тот добивает бессердечно:
- Что ты девственница. Для Айдарова это важное условие.
Я холодею. Отступаю на шаг, расширившимися от шока глазами глядя на родного человека.
- Папа… что ты такое говоришь?! Какой Айдаров, какой гинеколог?? Причем тут вообще моя девственность??
- Боже, Ева, - отец раздраженно цыкает, отшвыривает от себя документы и откидывается на спинку кресла. – Ты ведь умная девочка. Ты выходишь замуж за Айдарова, поэтому и нужно пройти проверку. Ты же не спала с Леднёвым?
- Я не спала ни с кем! И замуж ни за кого не собираюсь! А то ты, мне кажется, забыл спросить мое мнение, когда что-то там ему обещал! – не выдержав, восклицаю я, почти срываясь на крик.
Папе я не перечила никогда в жизни. Обычно просто уступала, соглашалась, потому что аура, исходящая от него в минуты, когда он был недоволен, пугала до икоты. Но не сейчас! Сейчас я просто не могла поверить, что мой родной отец решил вот так продать меня, не Леднёву, так Айдарову, человеку, у которого не менее страшная репутация.