– Стоило отвернуться, и ты разбил статую коня! – укорил я его. – Ладно, идем дальше. И не шуми! – предостерёг, выбираясь из ниши. И он сразу же налетел на подставку с вазой – я едва успел поймать изящный сосуд!
Венди раздражённо на меня шикнул – будто это я здесь такой неуклюжий! – и заплетающейся походкой двинул дальше. Я чуть не запустил в него чудом спасенным фарфоровым изделием, но сдержался. А что, ваза ничего. Возьму-ка с собой, вдруг пригодится.
Темноту коридора разбавлял лунный свет, проникавший сквозь окна.
Я заглянул в первые попавшиеся двери, и в нос ударил аромат благовоний. Комната тонула в густых тенях, смутно очерчивались низенький столик и софа с алым отблеском луны на золоченой спинке. Именно в этот момент я со всей ясностью осознал, что вламываться посреди ночи в спальню своей невесты не очень хорошая идея – а в таверне, за кружкой вина, она казалась восхитительной.
Я прикрыл двери.
– Ты чего? Так идем или нет?
– Ты по-любому не идешь. А я… – Я никак не мог логически себе объяснить, зачем мы вообще сюда притащились. – И я не иду.
– Так зачем?.. – только и успел сказать друг, как в конце коридора замаячили огни и послышались приближающиеся голоса; нас всё ещё искали.
Я снова действовал по наитию и втолкнул Венди в двери апартаментов, куда какую-то минуту назад передумал заходить. Схватил с тумбы подсвечник и продел его через дверные ручки. И захотят – не войдут.
Так, теперь нам с Венди надо отсюда как-то выбраться.
Окно!
Я метнулся к источнику света и спасения, но на полпути замер, вглядываясь во тьму приоткрытой двери соседней комнаты. Глупость. Безумие. Плохая идея. Но мне внезапно со страшной силой захотелось войти в спальню. Чтобы хоть одним глазком, всего на миг увидеть мою невесту… в неверном ночном свете... под шёлковой простыней… Я даже не удивился, обнаружив себя возле кровати, игнорируя возмущенное шипение друга. Её грудь медленно вздымалась и опадала, прикрытая зелёным шёлком. Чёрные волосы покорно лежали на подушке. Я зачарованно любовался, как они сияют в лунном свете, резко очерчивают овал матово-белого лица, и… представлял, как склоняюсь над ней, ища губами её алые губы… Мягкие и нежные…
В двери громко заколотили. Я вздрогнул и выпрямился.
Дальше события развивались стремительно, подернутые фиолетовым туманом. То, что лежало на кровати, вдруг вскинуло голову и завопило на запредельной для моего обострённого слуха высоте. Остолбенев, я уловил, как в темноте блеснуло лезвие ножа, и в последний миг парировал удар вазой – никогда не знаешь, что пригодится в следующий момент!
Оно
накинулось снова. Уходя от прямого – ножом в сердце – мне стало ясно, что это никакая не принцесса, напророченная мне в жёны, а… Нечто другое. Совсем другое. Двигалось оно по-змеиному плавно и молниеносно. Ну я тоже не промах… Из последних сил отбивался фарфоровым произведением искусства, лихорадочно соображая, как бы извернуться и наладить противника вазой по голове.