Тело на постаменте казалось совсем крошечным, особенно на фоне
статуй древних богов, что будто бы внимательно смотрели на
смертных, пришедших в их святилище. Геора, Пал, Фор… Большая
тройка, что расположилась прямо напротив дверей, нависала над
постаментом, словно они тоже хотели принять участие в
церемонии.
Госпожа Оверсонг, при всей ее активности, живом уме и ясной
памяти, была крайне стара. Никто не знал точно, сколько ей было
лет, но некоторые снабженцы клялись, что видели приказы,
подписанные ее рукой, еще за двадцатые годы. А это означало, что
покойная госпожа директор родилась еще в прошлом столетии.
Вот, все желающие вошли в храм и рассредоточились вдоль стен, а
вперед вышли жрецы Фора. Пара мужчин в темных балахонах пронесли по
храму лампы, что символизировали путеводный свет, который должен
был привести душу Оверсонг в Чертоги, после чего была вознесена
молитва владыке Фору. Некоторые люди склонили голову, вознося свое
обращение богу Луны и Ночи, большинство же стояло по стойке смирно,
глядя строго перед собой. Наконец, когда жрецы закончили обряд, и в
храме стало пронзительно тихо, вперед выступ Джамар де Гранж.
Граф подошел к постаменту, что более чем на метр, возвышался над
полом, и, коснувшись пальцами завернутой в ткань головы,
произнес:
— Госпожа Оверсонг была бессменным директором нашего торгового
дома и лидером нашего… предприятия долгие десятилетия. Но каждый
присутствующий знает, что человек смертен, за каждым придет Фор и
уведет в свои Чертоги. Для целых поколений охотников госпожа
Оверсонг была не просто директором, а приемной матерью. Она
налаживала связи, лично руководила снабжением и разработкой оружия,
курировала боевую логистику… Почти каждый в этом зале обязан
госпоже Оверсонг своей жизнью. Я точно знаю, что она неустанно
трудилась, трудилась едва ли не больше, чем те, кто сталкиваются
лицом к лицу с тварями, за которыми мы охотимся… Все для того,
чтобы наш мир стал чище и безопаснее. Дея Оверсонг, твоя охота
окончена.
— Твоя охота окончена… — выдохнула толпа.
На улице стремительно вечерело и, чтобы храм не погрузился во
тьму, жрецы прошлись вдоль стен, зажигая лампы и свечи.
Электрического освещения тут не было.
Вот, к постаменту с укутанным телом Оверсонг подошла Алиша. Я
видел, как слезы застыли в уголках глаз храмовницы, но никто и
подумать не мог упрекнуть девушку в слабости. Это слезы чистой
скорби, слезы невосполнимой утраты. Джамар де Гранж был прав — для
охотников Дея Оверсонг была как мать. Мы все понимали, что все те
ресурсы и возможности, которые мы получали во время охоты — заслуга
торгового дома. А значит, заслуга лично госпожи Оверсонг.