– Этот мальчишка… – спросил Павел
Федорович, не отводя глаз от своенравной собеседницы, – он
действительно важен и интересен?
– Я не знаю точно, – честно созналась
Беллатриса. Не выдержала дуэли взглядов и уставилась на ловца снов
за спиной мужчины. – Послания духов глубоки и многослойны. Но
чувствую, что да. А еще вижу, что ребенок говорит на языке столь
чужеродном, что мне его не понять…
В низком голосе вещуньи просквозило
что-то неестественное. Зависть? Раздражение? Бессилие? Сбой тона
был мимолетным, как гаснущая искра, после чего:
– Еще ты должен знать, что он
принесет немало хлопот. И даже бед. Но духи намекают, что щенок
сможет ответить на твои вопросы. На многие вопросы, Крестовик.
– И в чем же его уникальность? – на
этот раз не отреагировав на прозвище, спросил тот.
– Это тебе и предстоит узнать, –
вздохнула ведьма, снова раскрывая веер и пряча лицо. – Если будет
возможность, я помогу…
– Хорошо, – кивнул седовласый князь.
Поднялся на ноги и оперся на заячье оголовье темно-желтой трости. –
Я услышал вас, сударыня моя, двигайтесь вечно…
Выглянул в занавешенное оконце на
узкой двери. Убедился, что шестая кабина «Солнцеворота» в очередной
раз достигла перрона и, покидая салон Беллатрисы, бросил через
плечо с напором и щепотью презрения:
– И проветри уже тут, наконец!
За содеянное Кучерявого Марка
приговорили к смерти. Причем через самую ужасную из существующих
казней…
Действо, как шептались на
перекрестках, было назначено на полдень, отчего в городок даже
начали стекаться повозки окрестных фермеров. Взвесив за и против,
Олег тоже решил задержаться и взглянуть. Лавка – небольшая, но, по
всему выходило, единственная в Ежах, – была закрыта, и бродильщик
справедливо предположил, что ее хозяева тоже отправятся поглазеть
на экзекуцию.
Привязав коня возле трактира с
пошлейшим названием «Сладкая Анна», он стянул пылезащитные очки на
шею, и какое-то время рассматривал местных, направлявшихся к
центральной площади. Отер чумазое лицо шейным платком. Подтянул
шнурки высоких ботинок, проверил клапаны рюкзака и перевесил его на
грудь, чтобы контролировать в толпе. Карманников никто не отменял,
даже в таких пыльных дырах, как Ежи…
Когда часы на гостинице – едва ли не
единственная городская достопримечательность, – показали без
пятнадцати казнь, Брусницын влился в редкий поток горожан и
прибывших. Дети играли в догонялки или «замри-беги», самые
предприимчивые торговцы уже катили к месту представления бидоны
кваса и повозки с закусками. Взлохматив пыльные волосы, Олег
зашагал к площади, стараясь держаться на краю толпы.