Михаил Елецкий уже и успел забыть, что он тоже человек, а не
небожитель, на плечи которого предки возложили груз ответственности
за спасение империи. И не смотря на то, что последнюю пару лет сны
с огненным пепелищем сменялись картинками детского смеха на
Дворцовой мостовой, государь и сам не знал какое из этих будущих
ждет империю.
Голос Рюрика упрямо твердил что только Михаилу суждено найти
путь к спасению и процветанию его главного детища. Что его выбор
никогда не бывает ошибочным. Что без Михаила Елецкого Российской
Империи придет конец.
Только вот держаться выбранной тропы с каждым днем было все
тяжелее. А благоприятных снов в последнюю неделю стало в разы
меньше, чем раньше. А неприятные обретали четкость, краски и даже
частично начали сбываться в реальности.
— Я знаю, что делаю, — больше для себя уверенно вымолвил
государь после короткой паузы, но и Сергей Соколов удовлетворился
услышанным и поднялся на ноги.
— Тогда мне не о чем беспокоиться, — улыбнулся Сергей Соколов и
уважительно поклонился.
— Беспокоиться не нужно, — заверил государь, — но и
расслабляться не стоит. Я вызвал тебя в столицу не из-за того, что
произошло сегодня, а из-за того, что еще грядет.
— Я готов, Миша. Как и мои люди. Сегодня мы собрали достаточно
информации, — твердым тоном ответил Сергей Соколов и, завершив
отчет, направился к выходу.
— Сережа, — раздался слегка недовольный голос государя вслед, —
где сейчас твой сын?
— У него проблемы? — удивленно спросил Сергей Соколов,
развернувшись за метр до двери.
— Сбежал у всех на виду, пока остальные разгребали завал со
своим государем, — как экую мелочь бросил Михаил Елецкий.
— Просто он знал, что трех фигур будет достаточно, — повел рукой
Сергей Соколов, — мудр не по годам, помнишь? К тому же, разве не
Артем повязал Холмского, которого ты с таким удовольствием казнил
прямо там?
— И все же, — недовольно выдохнул государь, — на допрос к моим
людям твой сын не явился. Где он?
— Понятия не имею, — абсолютно искренне пожал плечами Сергей
Соколов и покинул тронный зал.
— А ты не торопился меня навещать, да? — укорил меня детский
голос.
— Не тебя, а нас! — поправил ее голос постарше, но с осуждением
две пары голубых глаз смотрели именно на меня.
— Так войти можно? — уточнил я.
— Еще не решили! — синхронным голосом ответили сестры и
демонстративно надули губы.