От мысли, что его люди проследили за Максом в аптеке, и теперь Рустам все знает, мне становится плохо. Я и сама не готова к новости о внезапной беременности… я ничего не решила. А Басманов решать точно не позволит.
- Сначала скажи, как ты себя чувствуешь, Полина?
- Хорошо себя чувствую. Я же сказала тебе, что я просто забыла поесть, - стараюсь говорить уверенно.
- Давай я тебя к врачу отведу…
- Нет! – едва не вскрикиваю и тут же прочищаю горло, - тебе лежать нужно. Не вздумай, Рустам. Я сама схожу.
Я замедляю шаг, затравленно смотря на Рустама. Настроение Басманова меняется вмиг. Рустам знает о тесте или нет? Как себя вести? Это была проверка: признаюсь ли я сама о беременности или не признаюсь?
Черт. Его взгляд не читаем…
Молюсь всем богам о спасении, как внезапно дверь в палату распахивается, являя нам злого Давида. Он зашел в палату с мрачным лицом и полыхающими темными глазами. Прямо копия Рустама в момент бешеной ярости.
У него срочная новость.
- Рустам, мы получили ответ от Булата. Отец Дианы отказался везти дочь в Москву. Шах пошел на попятную. Отказал мне с ней в браке.
Басманов хмурится, забывая обо мне на время. О нашем разговоре забывая.
Я спокойно выдохнула, урывками глотая воздух. Что ни день, то испытание.
- А почему? Что за своеволие… Сколько времени наш отец прождал его ответ? – Рустам задумчиво касается подбородка.
- Месяц! Весь месяц он водил нас за нос! – взревел Давид.
Басманов-младший в бешенстве. Я делаю шаг поближе к Рустаму и даже радуюсь его моментальным объятиям. Не хотелось бы мне попасть под горячую руку Давида.
- Я уже выслал своих людей к Булату и Эмину. Хочу узнать, почему моя невеста так и не выехала за пределы Волгограда, - цедит Давид.
- К Эмину… зря ты. Боюсь, от Эмина живыми твои люди уже не вернутся. Похоже, что наш дядя уже давно ничем не управляет в Волгограде. Ты бы узнал, какие отношения связывают Эмина и Диану. Возможно, девчонка уже стала Эмину принадлежать. Неродные все-таки, им можно. Глаз положил на Диану или так же, как и ты, за властью двинулся.
Давид крепко сжимает руки в кулаки. Я впервые вижу его в ярости и уже заочно сочувствую Эмину. Перейти дорогу Басмановым означало подписать себе смертный приговор.
- Сообщу, когда оттуда вернутся мои люди. Но Рустам! Так и знай: этого унижения я не прощу. Даже нашему дядюшке.