Зачем?
Специалист иного профиля, занимавшийся как раз психологией серийных
преступников, считал, что это своего рода послание, адресованное
непосредственно магикам. Ведь если раз за разом похищают, а после пытают и
насилуют только их, то совершающий это за что-то ненавидит именно граждан, наделенных
даром! Причем не просто магиков в целом, но конкретно молодых, стройных,
обладающих утонченной внешностью дам…
Ноэль
невольно поежилась: под потенциальную жертву серийного убийцы она подходила
целиком и полностью. Успокаивало лишь, что она сама нигде особо не бывала. Дом,
ближайшая продуктовая лавка, художественная мастерская… Ну и весьма многолюдные
светские рауты или спортивные мероприятия — те из них, от которых нельзя было уклониться так, чтобы
при этом не нарушить приличия. Но при этом во все эти места Ноэль неизменно
отправлялась не пешком, а на паромобиле, оберегая себя от ненужного узнавания
на улице.
Популярность
оказалась штукой обременительной, притягивавшей к человеку или магику, который
по тем или иным причинам становился известным, толпы обожателей. Их присутствие
изрядно мешало жить. Но все же не настолько, как неприязненное внимание тех,
кто поднявшегося выше их самих творца, спортсмена или изобретателя начинал по
непонятной причине презирать или даже ненавидеть…
Остаток
дня Ноэль бродила по тихому дому, будто унылое порождение фантазии и городского
смога — герой детских книг по имени Туманный
призрак. Бродила, вздыхала и бормотала себе что-то под нос, предаваясь размышлениям то о прочитанном в газете, то о
стремительно приближающемся завтрашнем утре. Дело в том, что на принятие
решения касательно заказа господина Соммерет-л’Иго Ноэль испросила себе сутки,
так что уже завтра предстояло дать ответ. Причем по-прежнему казалось:
сказанное «да» коснется не только создания живой картины, но и затронет что-то
куда более важное уже не в творческой деятельности, но в жизни.
Это
будоражило, это даже как-то воодушевляло. Ведь в написанных Аароном анонимных
письмах было столько нежности, столько звенящего напряжения чувств!
Неудивительно, что все это невольно передавалось и самой Ноэль. Да и память о
последних встречах —
нечастых, но всегда приятных, полных откровенного, живого интереса с обеих
сторон — говорила об одном: если завтра Ноэль
действительно скажет «да» насчет картины, это будет означать и согласие на ухаживание
и последующий интим.