На этом наш разговор закончился. Меня
погрузили в микроавтобус и повезли имп знает куда. И только сидя в
полной темноте машины, которую подбрасывало на каждой кочке, я
наконец позволил себе широко улыбнуться.
Пока что все идет в точности по моему
плану, и даже лучше. Даже не пришлось самому нарушать закон, что
было бы слишком заметно. Сами замели. А я уж было решил, что они
действительно как-то пронюхали про храм в диких землях.
Тюрьма для призывателей была в
точности, как описывал наставник. Он тоже начинал свой путь отсюда
и считал это место идеальнейшим для старта во всей Москве.
Разумеется, если тебе не повезло родиться в клановых семьях или ты
не жаждешь пахать на них до конца жизни.
Камеры на десять человек, много
решеток, камер видеонаблюдения и охраны. Были и общие зоны для
проведения досуга, даже одна комната с телеком. Отличий от обычных
тюрем было два. Все поголовно носили блокираторы и мужчины с
женщинами находились в одной тюрьме вперемешку.
В целом, здесь были «курортники».
Призыватели вроде меня, которых целенаправленно загребли под
предлогом штрафов. Настоящие преступники сидят в местах с
защищенными камерами, покрытыми рунами. Но это только особые
личности.
Чаще всего призывателей-преступников
просто убивают или изгоняют в дикие земли, что примерно одно и то
же.
Ты либо приносишь городу пользу, либо
не мешаешь своим существованием делать это другим. Шестеренки
должны крутиться непрерывно и бесконечно. То же касается и нас.
Курортников держат с одной целью. Чтобы мы закрывали новые разломы
на территории Москвы. Ведь пока разлом не разведан, он может таить
в себе любые опасности, а войти на ту сторону могут лишь
призыватели.
Никаких тебе регистраций, бюрократии,
вступления в клан, получения разрешения, отчетов. Все новые разломы
в твоем распоряжении. А еще кормят, на улице жить не надо. И самое
главное – бесплатное медицинское обслуживание в случае ранения.
Главная проблема – случайно не
выплатить долг слишком быстро. Впрочем, не думаю, что у кого-то это
получается. А как выбраться дальше я не переживал. Рано или поздно
меня так и так вытащат.
Двое охранников меня
зарегистрировали, забрали все мои вещи и выдали взамен застиранную
темно-оранжевую форму. Затем проводили к камере Б-3. Пузатый
охранник с щеками как у хомяка и глазами-бусинами довольно толкнул
меня в камеру.