— Вот бы и тебя отправить в подземелья. С таким рвением к службе
и пунктуальностью выполнения нормы ты бы стал работником месяца, —
я продолжаю зубоскалить, так как больше ничего не могу. Это было
неясно сначала, но теперь очевидно: я теперь в положении бесправной
вещи, и никто спасать меня не будет.
— Ай, говори, что хочешь, — отмахивается следователь. — Я уже
видал таких, как ты. Сначала вы смелые и посылаете всех на хрен, а
потом плачете, как маленькие девочки, когда вас ведут на первую
процедуру насыщения вапориумом. Тащите его в гроб, я пока оформлю
нужные бумаги.
«Гробом» здесь называют машину для перевозки заключенных,
которая напоминает автобус, но без окон. Действительно, большой
металлический гроб на колесиках, который отправит тебя навстречу
концу жизни. Здесь уже сидят те двое мексиканцев, которые, похоже,
еще не знают, что их ждет. Они вряд ли заслужили какие-либо
разговоры и выглядят удивленными, увидев и меня здесь.
— Я удивлен не меньше вашего. Вместо того, чтобы учиться и
зарабатывать, я отправлюсь на войну, где сдохну. Вы, кстати, тоже.
Добро пожаловать в ряды синкеров, — я говорю по-испански, и меня
они понимают, хоть у меня и плохо с языковыми группами бывшей
Мексики. Даже удалось почувствовать некоторое облегчение, заметив
растерянность, а потом и страх от услышанного.
«Так вам и надо. Если бы не вы, я бы сегодня спал, как младенец,
а наутро выпил бы кофе с булочкой и отправился по первым делам», —
стыдно в этом признаваться, но сейчас хочется буквально разрыдаться
от несправедливости и чувства разочарования от приезда в эту
страну, о которой всегда отзывались положительно. Теперь я с
уверенностью могу сказать, что дерьмо присутствует вообще в любой
стране, нигде нельзя доверять видимости законов или теплого
отношения.
Мне только-только исполнилось двадцать пять лет, я нахожусь на
пике молодости и энергии, поэтому перспектива сдохнуть в течение
года вызывает лишь оцепенение и желание сжаться и ни о чем не
думать. Если на обычных войнах всегда был шанс дожить до конца
военного конфликта и вернуться к обычной жизни, то после принятия
силы вапориума начнется обратный отсчет до деградации тела и
личности.
С этой работы не получится уволиться, бежать тоже будет
бесполезно после вступления в ряды синкеров, поэтому сейчас
остается единственная возможность — побег до того, как автобус
попадет на территорию подготовительного центра. Кровотечение уже
давно остановилось и осталось коркой на нижней части лица, а я
понимаю, что сейчас совсем не время плакать.