«Может, он лишь хочет меня запугать? Нет, я лучше отправлюсь в
тюрьму, чем в синкеры», — теперь сдерживать себя не имеет смысла,
поэтому быстро огибаю стол, чтобы от души врезать нахальному
следователю. Гнев придает сил и уменьшает чувство страха, но
попасть кулаком не удается, так как оппонент успевает вскочить и
пнуть стул мне под ноги.
Заминка дает ему время, чтобы принять стойку, а к кобуре на
поясе он даже не тянется. Похоже, я действительно нужен ему живым.
С ругательствами я пытаюсь показать, что плевать хотел на план по
набору синкеров, но последующие выпады по-прежнему не оказали
эффекта. Можно было бы догадаться, что следователь, который
гоняется за преступниками и убивает людей, имеет достаточную
подготовку, чтобы перехватить инициативу и опрокинуть обычного
человека.
Кулаки кажутся вспышками перед глазами, когда я пропускаю пару
чувствительных ударов. Потом успеваю ударить по руке следователя,
но пропускаю мощный пинок в солнечное сплетение, из-за чего падаю
на спину. А в комнату вбегают другие полицейские, которые успевают
пару раз ударить дубинкой, делая акт сопротивления безуспешным.
— Не увлекайтесь, он должен уйти отсюда на своих двоих, —
предупреждает следователь. — Усадите на стул.
Теперь я снова сижу на стуле, но руки за спиной и в наручниках.
Из носа и нижней губы льется кровь, оставляя дорожки на лице и
капая на одежду. Ничего осмысленного в голове сейчас нет, только
боль и отчаяние. Вовсе не такой представлял себе новую жизнь, где
нужно лишь постараться, чтобы получить желаемое. А теперь
оказывается, что для этого нужно было родиться в преуспевающей
семье и еще быть везунчиком. Это единственное, что больше всего
гарантирует любой успех в этом мире.
— Сделаю вид, что ничего не случилось. Как жаль, что гость
Атлантического Содружества потерял документы и вписался в уличную
драку, нарушив общественный порядок, — продолжает следователь, на
моих глазах сжигая при помощи зажигалки все документы, включая
паспорт и визу. Из зажигалки с миниатюрным баллончиком со смесью
вапориума и иных газов показывается язычок пламени, сжигающий
документы, остатки которых падают в пепельницу.
— Эх, плакала моя американская мечта, — теперь мне совершенно
все равно на то, что говорить.
— Да уж, — улыбается следователь и подходит ближе, чтобы со
всего маху ударить открытой ладонью по уху. Несмотря на улыбку,
взбесить все же удалось. В Атланте всё, где упоминается Америка,
может вызвать агрессию.