— Понятно всё, — хмыкнул я, после чего пробежался взглядом по
остальным в списке. — Дизайнеры, мирстратр портового трактира...
Кто это писал?! Уйгун, твою душу!
— Я не знаю, повелитель! — ответил немёртвый. — Заключённых
принимал не я!
Подавив зарождающееся раздражение, я продолжил читать список. В
основном бесполезные в этом мире профессии, типа «виб-дазайерт» или
«тукорежисор». Сложно винить моих туповатых немёртвых в том, что
они пишут должности на слух и у них не получается...
— Ладно, — захлопнул я журнал. — Восьмерых местных расселить в
одиночки до востребования. Карину в кабинет начальника подземелья.
Ах, да, Уйгун, отправь кого-нибудь в столовую, чтобы порцию
нормальной еды, для живых, а также чашку кофе с кофейником, но уже
для мёртвых. Жду.
Живой человек от того кофейного концентрата, который мы пьём,
получит сердечный приступ, а от еды, которую мы едим, сразу
херакнет язва желудка.
Зашёл в кабинет начальника подземелья.
— Пошёл отсюда, — приказал я, увидев сидящего и медленно
заполняющего какой-то документ Кенана Чобана.
— Слушаюсь, повелитель, — вскочил немёртвый.
Он не начальник подземелья, чья должность вакантна, поэтому
торчать тут не должен.
— Итак, родимая Карина... — дождался, пока бывшую однокурсницу
усадят напротив меня. — Как тебе, весело в этом мире? Ты меня
видишь или с глазами совсем пиздец?
Карина стушевалась, опустила невидящий взгляд, потому что
почувствовала, что я пристально смотрю на неё.
— Меня ослепили огнём, — ответила она тихо.
— За здорово живёшь или за дело? — поинтересовался я. — Давай,
смелее, рассказывай.
— Я попала рабыней в свиту сатрапа Ариамена... — заговорила
Карина.
Из её сбивчивого рассказа я понял, что очень быстро Ариамен
нашёл уместным нанизать свою полезную рабыню, сведущую в медицине,
на кожаный шампур. Это о-о-очень не понравилось женщинам из его
гарема, поэтому началась настоящая дворцовая интрига в стиле
«Великолепного века» и прочих турецких сериалов. Карина призналась,
что поддалась чарам некоего Дастана, сатрапского стража, чпокнулась
с ним пару раз, после чего сатрапу донесли и её подвергли
ослеплению. Ариамен ещё по-человечески поступил, мог и казнить.
Хотя, возможно, снисходительность в наказании объясняется просто —
она не стала его женой официально, поэтому ему было на неё почти
что похуй.