Лич добра и поддержки - страница 25

Шрифт
Интервал



/27 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/


— Ну, знаешь ли... — поставил я перед Кариной фиал с зельем. — Пришлось заморочиться, но вот тебе «Тёмное спасение».

— Настоящее?! — выпучила свои слепые глаза в изумлении бывшая староста шестьсот пятой группы.

— Настоящее, — заверил я её. — Ты согласна на наш договор?

Договор назывался «Соглашением Душного-Иванян», и имел в своём содержании настоящее закабаление Карины. Она нихрена в моём отношении не может, а я могу всё — таковы условия.

— Чем это отличается от рабства? — спросила Карина.

— Ничем, наверное, — пожал я плечами. — Но «Тёмное спасение» в придорожных канавах не валяется. Оно исцеляет почти любую херню, Кариночка... Как-то, помню, менты говорили мне, что какой-то тип купил у них полный курс и исцелился от рака IV-й стадии, которая гарантирует смерть. Сколько сокрытых у тебя внутри болезней ждут своего часа, а? Всё это, как и слепоту, можно устранить за полный курс «Тёмного спасения» — и вот оно, в фиале перед тобой.

— Я всё равно вижу лишь силуэты, поэтому можешь не утруждаться и не тыкать пальцем, — произнесла Карина. — А можно мне получить зелье как-то иначе?

— Через писечку, что ли? — спросил я и хохотнул.

Карина промолчала.

— Серьёзно? — удивился я. — Я помню тебя другой. Эх... Нет, через писечку и даже через попочку нельзя. Подписывай или продолжай сидеть в мире мрака до конца своих дней.

Бывшая староста поморщилась, начала кусать нижнюю губу, в целом, видно, что она очень не хочет соглашаться на такое, но выбора у неё, если подумать, нет.

— Хорошо! — решилась она, после чего подписала соглашение.

Мне пришло уведомление о том, что соглашение вступило в силу с этого момента.

— Вот и ладушки, — заулыбался я, откупоривая фиал с зельем.

— Но почему ты так ведёшь себя со мной? — спросила Карина.

— Потому что люди — вероломные мудаки, склонные предавать, — ответил я. — Как я могу быть уверен в ком-то, если всё, что получаю в ответ на добро — это ножи в спину? Лучше я развоплощусь, чем оставлю кому-то возможность предать меня.

Уроки прошлого усвоены, поэтому ни одна сука, блядь, больше не сможет прокинуть меня на доверии!

Глубоко в душе я был альтруистом, иначе бы не пошёл в медицинский. Я был открыт этому жестокому и прихотливому миру, хоть и всегда понимал подсознательно, что это очень опрометчивый подход. Ведь не может же быть, что этот мир полностью такой? Может.