Весь следующий день слова отца не давали мне покоя, пока я
выбравшись в поля подальше от деревни изнурял себя тренировкой,
делая взмахи клинком. Лишь поздним вечером я устало дошел до нашей
усадьбы и заперев за собой ворота, медленно побрел к входу в
особняк, когда мое внимание привлек свет в конюшне. Там явно кто-то
находился. Конюха у нас не было уже очень давно, он ушел вскоре
после смерти матери, а отец редко покидал поместье, да и конь
остался у нас только один. Напрягшись, я покрался к конюшне, думая
застать конокрада. Подойдя поближе, я услышал странные вскрики.
Заглянув в неплотно запахнутые двери конюшни, я обомлел. Там был
отец, он пыхтел обливаясь потом, а перед ним, на тюке сена, грудью
вниз лежала Бала. Она хрипло вскрикивала каждый раз когда отец
совершал движение. Мне показалось в тот момент что мое сердце
остановилось. Холод побежал от него по всей груди, промораживая
вены, мои глаза не желали признавать то что я видел перед
собой.
И в этот момент, отец почувствовал с помощью Воли мое
присутствие, повернулся в сторону входа и за волосы приподнял Балу
с соломы. Ее глаза закатились, она хрипло дышала. Я неверяще
смотрел в ее искаженное гримасой лицо, медленно пятясь. А потом
отец ухмыльнулся, а я издав душераздирающий крик побежал оттуда. Я
бежал покуда хватало сил, задыхался, падал, а потом бежал снова.
Сердце нестерпимо сводило от боли, оно буквально рвалось из груди.
Как же я тогда был жалок. А потом я рухнул на колени у ручья и
увидел свое отражение в неверном отблеске воды. И внезапно все
кончилось. Ненависть, боль, чувство обиды - все ушло. Я выгорел до
дна и до самого утра безжизненно смотрел в свое отражение при свете
луны, пока не взошло солнце. Лишь потом я медленно поднялся на ноги
и побрел обратно. Добравшись до входа и отворив дверь, я столкнулся
взглядом с отцом. Он сидел в своем любимом кресле напротив входной
двери и пил. Увидев мой застывший взгляд он сухо спросил
- Теперь ты понял? - лишь в этот момент я осознал как я его
ненавижу. Ненависть граничащая с желанием убить, начала разгораться
в моем потухшем сердце. Но… Он был мой отец. Когда-то мой кумир.
Образец мужчины. А теперь - всего лишь ублюдок, растоптавший мои
юношеские мечты. В один день я потерял и любовь, и отца, и кумира.
Я загнал ненависть поглубже в душу и сухо ему кивнув побрел в свою
комнату, где я рухнул и спал до вечера следующего дня. Проснувшись,
я пошел делать то к чему привык. Тренироваться. Выйдя из дома, я
увидел фигуру, прислонившуюся к воротам. Подойдя ближе, я узнал ее.
Побитая, в изорванной одежде, рядом с моими воротами стояла Бала с
заплаканным лицом. Когда я подошел поближе, она подняла на меня
застывший взгляд