- К Х А! - необычный киай товарища был ей уже знаком, потому не
удивил.
Не удивил так, как то, что случилось одновременно с ним.
Дерево, с лёгкостью дробящее и человеческие кости, и камни
(особенно когда им орудуют такие руки), разлетелось в щепки об
лобную кость Ржевского. Вначале первая нунтяку, потом вторая.
Незнакомый окинавский мастер, охранявший проход вместе с якудза,
опешил от случившегося ровно на тысячную долю секунды.
Если честно, Шу тоже опешила: ведь просто не поверят, если
рассказать. Мне просто не поверят, повторяла она про себя раз за
разом.
Потомку гусара тысячной доли секунды хватило. В воздухе
мелькнула рука - и окинавец оказался припёртым к стене спиной,
Дмитрий удерживал его вытянутой рукой за горло:
- С вами я не ссорился, - безукоризненно канонично, с
соблюдением всех грамматических форм вежливости, на чистейшем
японском обратился к незнакомцу блондин.
Шу против воли испытала такую гордость за напарника, что даже
пришлось смахнуть из уголка глаза предательскую влагу.
В это мгновение товарищ был гораздо большим японцем, чем многие
урождённые нихондзин, которых она знала лично. Взятые вместе.
Ногти указательного и среднего пальцев второй (свободной) руки
Ржевского замерли в миллиметрах от глаз противника.
Норимацу-младшая навскидку не смогла припомнить, из какой это
школы: по классике, выбивать глаза полагается не кончиками пальцев,
а фалангами, ближайшими к ладони.
Впрочем, у человека, закалившего своё тело до подобных
недостижимых высот, возможно, даже ногти не отличаются крепостью от
боевой части кулака. Как и кончики пальцев, на которых они
находятся.
Шу коротко и молча поклонилась в спину товарища, безмолвно
благодаря за ещё один бесценный урок.
У припёртого к стене хватило благородства и порядочности оценить
широкий жест соперника. Он не стал недостойно унижать себя
бесчестными (и наверняка безуспешными) попытками контратаки.
Благородно признав проигрыш, соотечественник поднял вверх
раскрытые ладони и ответил:
- Отдаю должное вашему уровню. Я всего лишь пытался исполнить
свой долг в соответствии с полученными инструкциями.
Ржевский отпустил японца, тот продолжил:
- Эти якудза не нравились мне самому; к сожалению, выбирать с
кем работать порой не приходится. Меня зовут Огава, Киёси. Могу ли
я узнать, с кем имею честь?