Я несколько мгновений недоумевающе смотрю на это.
А затем отвечаю:
— Что ж ты так пугаешь? Это Ирина, его сестра.
Катя округляет глаза.
— Но… они целовались! В губы целовались!
На этом мне становится дурно. Наверное, из-за кофе. После обеда
мой организм плохо на него реагирует обычно, а я позволила себе айс
латте. Он не крепкий, но всё же.
Срываюсь с места и едва успеваю добежать до туалета.
Провожу там несколько минут, умываюсь, полоскаю рот и
возвращаюсь к сменщице. Она смотрит на меня с жалостью.
— Тебе, наверное, показалось, — кладу руку на её плечо. —
Спасибо, что беспокоишься, я ценю это. Но Ирина — моя подруга, член
нашей семьи, его родная сестра. Он, может, как-то неловко её
поцеловал в щёку и промахнулся? — да звучит глупо, но как может
быть иначе?
Это просто недоразумение.
— Может быть, — как-то неуверенно произносит Катя. — Ну тогда я
пойду, да?
Я собираюсь предложить ей ещё немного посидеть. Я как раз
посчитаю выручку, а она расскажет мне, как у неё дела. Мы всё же не
слишком часто видимся вживую. Больше сообщениями обмениваемся или
записками на рабочем месте.
Вот только в стеклянную дверь снова стучат. Я перевожу взгляд и
улыбка снова возвращается ко мне.
Там стоит мой Мирон с огромным букетом роз.
— Милый, что-то случилось? — я открываю дверь.
Не ожидала его увидеть. Тем более так сразу после странного
заявления сменщицы. Она очень меня взбудоражила. На мгновение пол
из-под ног ушёл. Но нет, это же бред. У моего Мирона не может быть
другой женщины. Он не может так со мной поступить. В его глазах
такая любовь, такое обожание, когда он смотрит на меня…
Правда, не прямо сейчас.
Сейчас он будто встревожен. И весь взъерошен и резок. Но это
делает его ещё красивее.
Муж притягивает меня к себе за талию, целует в щёку, краешек губ
и, наконец, это перерастает в полноценный страстный поцелуй. Я
стесняюсь этого, когда мы на улице или ещё где-то среди людей. Но
сейчас слишком рада, что он здесь, что он любит меня, что Кате
просто показалось, поэтому не отталкиваю его.
Его движения вызывают во мне дрожь, я будто тону в нём, будто
тело расплавляется, но это приятно.
За спиной прочищает горло Катя, и мне всё-таки приходится
выставить между собой и мужем ладошку.
— Но всё! — смеюсь. — Мирон, это Катя, моя сменщица, Катя, это
мой муж. Вы же не виделись ещё вот так?