— Вкусно? — подошëл, осматриваясь, шатающийся Сеня.
— Осень, аш лот свело, — еле выговорил я. Но голод не тëтка,
свой брат, и я продолжил жевать кислючее яблоко.
— Погреб? — Тарковский кивнул на простую белую дверь. Вторая —
резная деревянная дверь — наверняка вела внутрь дома.
— Он самый, — подтвердил Матвей.
Сеня молча пошëл туда, а вот Чара без спросу открыла вторую
дверь и пошла дальше.
— Куда? — только и успел шикнуть я.
— О, яблочки? Угостишь? — обернулась Чернава, стоя в открытых
дверях.
Я протянул ей яблоко, которым она сразу громко захрустела на
весь дом. Шура приложил руку к лицу, а Матвей застыл, округлив
глаза.
— Что стоим, кого ждëм? — вернулся повеселевший Сеня.
— Ты всë? — не поверил я.
— Абсолютли! Идëм дальше? — и, не дождавшись ответа, отодвинул
девушкк с дороги и прошëл в следующую комнату.
Я устремился за ним. За дверью была гостиная. В камине дотлевал
уголь, на диване спал бандит аристо, на журнальном столике перед
ним валялся пакетик с белыми таблетками и стояла початая бутылка
виски. Вдоль стен стояло несколько шкафов, на одной стене висела
картина с голым сисястым ангелом. Открытая арка вела из этого
помещения в коридор, в котором виднелась лестница на второй
этаж.
— Нам наверх, — прошептал Матвей.
*Хрум!*
Тело на диване громко всхрапнуло
Все мы, парни, охреневая, повернулись к Чернаве.
— Отдай яблоко, — потребовал Шура.
Девушка отрицательно замотала головой.
— Выйдем — отдам, — Сеня взмахнул рукой над яблоком и оно
исчезло.
Толстяка закачало, а девушка надула губки. Уверен, что она и
рада была бы что-нибудь сказать, да не могла — рот заклинило от
кислоты плода.
Тарковский, качаясь, скорее подплыл, чем подошëл, к журнальному
столику, схватил бутылку и сделал хороший такой глоток. Движения
его сразу стали увереннее, ноги перестали трястись. Он взял пакетик
с таблетками и поднëс к глазам, рассматривая:
— Прикиньте, тут на таблетках значок. Член с крылышками. Должно
быть убойная штука, — и прежде чем кто-то из нас успел возразить,
Тарковский закинул в рот одну из таблеток и запил её ещё одним
глотком алкоголя.
Матвей охренел ещё больше и просто хватал ртом воздух. А вот
Шура... Шура перекрестился...
— О, бар, — обрадовался Сеня, подошëл к открытому шкафу, снизу
доверху уставленному бутылками, коснулся его и шкаф, вместе со всем
содержимым, исчез. Толстяк повернулся к нам. — Ну что, потопали
наверх?