Делать нечего, я принял упор лëжа и стал отжиматься. На двадцати
пяти почувствовал, что могу сделать ещё, но решил не рвать жилы и
разбить сотню на четыре подхода. По завершении четвëртого подхода
встал, выдохнул, и посмотрел на светлеющее небо.
— Насмотрелся? — ласково спросил Владимир Владимирович, у меня
спина вся мурашками покрылась, настолько подозрительно мягкий был
его голос. — Думал я не замечу, что ты филонишь? Ещё две сотни
отжиманий и каждый подход до отказа!
Пришлось выполнять. Потом были ещё приседания, скручивания на
пресс и бëрпи.
— На сегодня всë, — объявил куратор и я, натренировавшийся до
седьмого пота, позволил себе расслабиться.
Мы вместе дошли до палаток, народ уже медленно просыпался и
одевался.
— Подьëм! — закричал рядом с моим ухом Горький и я отпрянул. —
Минута на сборы! Надеть кроссовки и бегом десять кругов вокруг
Академии. Ведущий — Демид, я замечаю, и не советую никому
отставать, — куратор замолчал и послушал многочисленные возмущения
парней, разносящиеся с разных сторон, при этом довольно улыбаясь. —
Высказались? Учту ваши пожелания! Двенадцать кругов и можете не
переобуваться! Начали прямо сейчас! Кто не побежит — сломаю ноги! У
нас всë залечат, только поболит немного. Демид?
— Да, Владимир Владимирович? — обречëно переспросил я.
— Беги, — мило улыбнулся Горький.
И я побежал. Развлекательную программу сегодняшнего утра
пришлось повторить вместе со всеми ещё раз. Потом мы уставшими рядами
проследовали в душ и в столовую. За столом даже Тарковский не
улыбался. Да что там, все парни в столовой сидели мрачными. Я не
обращал никакого внимания ни на Васю, ни на Чару, и, кажется, задел
этим обоих.
После завтрака я впервые побывал на занятии своего факультета.
Была лекция по теории внутренней энергии. Светлана Михайловна
Киррилова рассказывала про особенности развития Одарëнных, способы
прогрессии и культивации.
Всё это было мне не столько не важно, сколько не нужно, зато я
увидел весь Страфиль в сборе и приуныл. Всего было семь человек и
почти всех я знал. Я, Сеня, Шура, — это понятно. Вася, Чара, —
теперь ясно, где парни с ними зазнокомились. Незнакомая девушка с
коротким каре чëрных волос и ещё один неизвестный мне
парень-альбинос. Я то и дело на него пялился. Бледная кожа, белые
волосы, и даже белые брови с ресницами делали из обычного, в
сущности, парня настоящего инопланетянина.