А вот я размышлял над увиденным. Перстень в формы головы волка,
как мне удалось разглядеть, хотя, конечно, это может быть и
какая-нибудь собака, но больше всего похоже на волка. Известный и
сильный Род. Бастард, удостоившийся перстня? Ещё раз смотрю на
дрища. Нет, этот бы не удостоился. Да и волк какой-то странный у
него на перстне, с закрытой пастью, а не с оскаленной.
— Из тех самых московских князей Волковых? — невинно уточняю я,
уже догадываясь об ответе.
— Нет, — Константин сжал губы и старается отвечать презрительно,
словно я ничего не стою, но получается, что он не хочет
признаваться. — Из екатеринодарских. — И пересиливая себя
добавляет. — Я барон, тоже.
— Не слышал о таких.
Но тут один из его подпевал, рахитичный цыган с заячьей губой,
подходит к Волкову, смотрит что-то в своëм телефоне и шепчет дрищу
на ухо.
— Кто бы говорил, Иволгин, — выдаëт свой ответный выпад
Константин. — Такого Рода больше нет, только ты один и остался.
Вокруг образовалась нереальная тишина. Одно дело поставить на
место зарвавшегося аристократишку из полноценного Рода. Другое —
указать, что все мои родные мертвы и я жалкий сирота, а мой титул
барона лишь номинальная приставка к моей фамилии, не то, что у
него. Но таких как я в особом императорском поезде номер 2 примерно
треть. Ещё половина — бастарды. Ну и оставшаяся шестая часть — вот
такие аристократы, не считая редких самородков, которых, уверен,
можно по пальцам пересчитать.
Ко мне подошëл и положил руку на плечо незнакомый парень, на его
пальце был родовой перстень с мордой какого-то зверя, но перстень
был настолько оббит и пошоркан, что различить животное не
представлялось возможным.
— Размотай его, Иволгин.
— О, даже не сомневайся, — весело скалюсь. — Даже не
сомневайся.
Повторяющаяся запись на всех
каналах Российской Империи и части европейских государств, по
договорëнности
На трибуну с установленным на ней чëрным микрофоном поднимается
молодой человек лет примерно двадцати пяти с внешностью вчерашнего
студента: горящий взор за толстыми стëклами очков, длинные не мытые
волосы, общая худоба. Немного помолчав и глядя в сторону, он
собирается с духом, переводит взгляд на зрителей и начинает
говорить. Голос его ничем не примечателен, средний во всëм: ни
низкий, ни высокий, ни тихий, ни громкий, ни тенор, ни бас.
Слышится только аристократичная привычка командовать, больше
никаких особенностей.